– Ладно. Давай сегодня у тебя, – моя шутка развеяла возникшее было напряжение. 

Как и обещала, я прибрала в гостиной, потом вышла на порог дома, подышала вечерней прохладой, пытаясь собраться с мыслями и настраиваясь на серьезный разговор. Только потом поднялась наверх. Заглянула в спальню Зиновия:

– Ты долго, – мужчина встал мне навстречу, подошел, положил руки на плечи. 

– Всего-то минут пятнадцать, – я обхватила пальцами его запястья, вынуждая освободить меня. 

– Что-то не так? – Плетнев неохотно опустил руки. Глянул на меня вопросительно и немного тревожно. 

– Все не так, Плетнев. Думаю, нам стоит поговорить...

* * *

Зиновий склонил голову, но остался стоять вблизи. 

– Поговорить… – тихо произнес он. – Да, разумеется. Только…

– Только – что? – мне не хотелось ссориться с мужчиной после прекрасного вечера, который он устроил. Это было бы черной неблагодарностью с моей стороны. 

– Иногда лучше разговаривать в горизонтальном положении. Тогда не так просто взять и отдалиться друг от друга.

– Предлагаешь прилечь? – я растерялась и замерла, не зная, как поступить. 

– Да. – Плетнев перехватил мои руки, притянул меня к себе – мягко, но настойчиво. 

Я не сопротивлялась, и Зиновий воспользовался этим: его губы тут же прижались к моей шее, проложили дорожку поцелуев от ключицы до мочки уха. Краешком ума я понимала, какое продолжение последует за этими ласками. 

Наверное, мне стоило прекратить все это и настоять на разговоре. Но я чувствовала, как стремится к близости обнимающий меня мужчина. Проблема была в том, что мне этого хотелось не меньше!

– Иди ко мне, – Плетнев с хриплым стоном увлек меня за собой на кровать, усадил к себе на колени и продолжил осыпать ласками. 

И снова время раскрошилось, разлетелось на осколки. Все вокруг утратило значение, кроме сильного тела, с которого куда-то исчезла вся одежда. Кроме ритмичных движений, порождавших во мне такую бурю ощущений, что я потерялась в них, как в бурлящих волнах… 

– Так о чем ты хотела поговорить, Тина? – спросил Плетнев через некоторое время, устраивая мою голову на своем плече.

Этот вопрос вернул меня с небес на землю. Но теперь он казался не таким важным, как всего полчаса назад. И все же я собралась с силами и задала его:

– Зачем это все, Плетнев?

– Что – все? – решил уточнить Зиновий. 

– Зачем цветы, подарки, ухаживания? Мне приятно, не буду скрывать, но – зачем? Чего ты добиваешься? – я приподняла голову с его плеча, поймала взгляд серых глаз… В них застыло какое-то незнакомое мне выражение открытости и ранимости. 

– Я хочу тебе понравиться, Тина. – Признание далось Плетневу непросто. 

– Понравиться?.. – окончательно растерялась я. 

– Да. Мы с тобой знакомились дважды. И оба раза начинали не так и не с того. Пора это исправить. Я готов исполнить любое твое желание. Скажи, чего ты хочешь?

И тут все мои обиды, о которых я, казалось, забыла, вдруг ожили, обожгли глаза слезами.

– Чего я хочу, Плетнев? –  я взвилась, как ужаленная. – Ты правда хочешь знать, чего я хочу?!

– Тина… пожалуйста...

Не знаю, что собирался сказать Зиновий. Мне было не до этого. Слова рвались из меня вместе с рыданиями:

– Я хочу быть матерью своему сыну! Хочу работать там, где сама решу, а не жить в твоем доме из милости! Никакие твои подачки не заменят мне этого! Ты дашь мне это?!

– Тише, прошу тебя, Аля! – я даже замерла, когда Плетнев вдруг назвал меня не Тиной, а Алей. В его голосе было столько мольбы, нежности и смирения! – П… пы-рости меня, девочка!  Я знаю, что виноват. Знаю! Иди ко мне!

Прежде, чем я успела на что-то решиться, мужчина сел, обхватил меня обеими руками, прижал к своей груди и начал медленно покачиваться, словно пытаясь убаюкать мою боль. 

– Дай мне шанс все исп...пы-равить, – попросил он шепотом, от которого у меня по спине побежали мурашки. – Только не отталкивай, слышишь?

Отталкивать сил не было. Говорить – тоже.

Из глаз таки хлынули слезы – так давно сдерживаемые.

Я рыдала… на груди у своего обидчика.

Изливала на него боль и горе, которыми было переполнено мое сердце.

…Сильные мужские руки, бережно поддерживающие и поглаживающие меня, слегка подрагивали. 

– Все будет хорошо, Аленька… Верь мне! Все будет хорошо!

Я верила. Наверное, потому что очень хотела верить. Потому что больше верить было некому. 

Зиновий снова уложил меня. Устроился рядом, обвил руками, зарылся лицом в мои волосы, тяжело, взволнованно дыша. 

– Засыпай, Аля. 

– Я пойду к себе… – из последних сил я попыталась выбраться из тесных объятий. – Вдруг Никита проснется и будет меня искать.

– Он найдет тебя здесь. Я не отпущу тебя, Аля! Больше никогда не отпущу! – поклялся Зиновий. 

Удивительно, но от этих слов мне почему-то стало легче дышать. 

Я обессиленно закрыла глаза. Прижалась мокрой от слез щекой к широкой мужской груди. 

– Одна ночь, – пообещала скорее себе, чем Зиновию, засыпая. – Только одна ночь…

– И вся жизнь. Иначе… – что «иначе», я уже не услышала: уснула.

Роза, подаренная Зиновием, увяла на шестой день. С сожалением я отправила цветок в мусорное ведро, помыла и поставила обратно в шкаф изящную вазу. В этот же вечер Плетнев привез и вручил мне новую розу – шикарную, темно-красную. Я читала, что такой цвет означает страсть. К розе прилагался небольшой пакет.

– Надень это для меня сегодня вечером, – таинственным интимным шепотом попросил мужчина.

У меня по коже побежали мурашки. Я поспешно отнесла пакет в свою комнату: благо, няня с Никитой были в детской и не видели ни короткого поцелуя, которым одарил меня хозяин дома, ни румянца, опалившего мои щеки.

Что же там такое?

Мне пришлось смирить свое любопытство и сдержать нетерпение: сначала – ужин, уборка на кухне, вечерняя прогулка с Китенком и его отцом, сказка на ночь…

Только около одиннадцати вечера я, наконец, добралась до своей комнаты. Сбегала в душ, ополоснулась. Присела на кровать, достала из-под подушки подарок Зиновия. 

В пакете оказался комплект нижнего белья от Agent Provocateur.

Откровенный. Женственный. Соблазнительный. 

Такого я себе никогда не могла позволить. Да что там! Даже на более демократичные бренды я только поглядывала и вздыхала, надеясь, что когда-нибудь…