Через дорогу, вызывая головную боль, без конца мигала на последнем издыхании неоновая вывеска секс-клуба, выдавая с запинками три слова: «Обнаженные – секс – танцовщицы».

В прерывистом свете синих огней Ева отчетливо видела, как коренастый наркодилер в тяжелом черном пальто передавал товар своему тощему, дрожащему клиенту.

– Интересно, – промолвила Ева, – его так трясет, потому что у него ломка или он насквозь продрог в этом хилом плащике?

– Скорее и то и другое. Если будешь задерживать – я готов подождать.

– Минутное дело. – Она шагнула на тротуар и через битый капот допотопной «Мини» прокричала: – Эй! – И помахала жетоном.

Оба резво дали деру, причем в разные стороны.

– Ты же знаешь, они просто пойдут в другое место.

– Да, но мне нравится смотреть, как они драпают, когда за ними никто и не собирается гнаться. Пойдем пообщаемся с Себастьяном, если он соизволит явиться.

Внутри оказалось так же убого, как и снаружи. Три неглубоких кабинки и пара обшарпанных столов. Липкий пол. Короткая барная стойка черного цвета c тремя табуретами и посетителями, которые здесь, похоже, прописались.

Вялый бармен, судя по всему, не был в восторге от своей работы и при виде Евы с Рорком принял раздосадованный вид, поскольку посетителей неожиданно прибавилось.

Воздух был пропитан запахами дешевого пива и застарелого пота. Заметив Еву, тощий мужик в дальнем конце стойки соскользнул с табурета, с нарочито равнодушным видом направился к выходу и был таков.

Ясно, догадалась Ева, этот из тех, кто даже в таком спертом воздухе чует полицию за версту.

Она проигнорировала проститутку, пытавшуюся договориться с мужиком на соседнем табурете, и прошла в дальнюю кабинку, где должен был сидеть Себастьян.

К удивлению Евы, он был в костюме темно-серого цвета. До уровня тех, что шил на заказ Рорк, костюм, конечно, не дотягивал, но крой был вполне приличный. Под пиджак была надета черная водолазка. Из нагрудного кармана торчала серебристая ручка.

С художественно взлохмаченной шевелюрой каштановых волос, спокойными голубыми глазами и аккуратно подстриженной бородкой клинышком, он вполне мог сойти за институтского профессора. Даже руки его аккуратно лежали поверх потрепанной книжки в бумажной обложке. Она обратила внимание на изящные длинные пальцы – наверняка наученные ловко дернуть бумажник или наручные часы и браслет.

При их приближении он поднялся. Ева на всякий случай следила одновременно за его глазами и руками.

– Лейтенант Даллас! – Он протянул руку – ладонь была пуста – и улыбнулся спокойной профессорской улыбкой под стать всему его облику. – Очень приятно наконец познакомиться с вами лично. – Он подал руку Рорку. – Мейвис мне о вас столько рассказывала! Разумеется, я и за прессой слежу. У меня такое чувство, будто я вас уже знаю.

– Мы здесь не для обмена любезностями.

– Как вам будет угодно. – Он жестом пригласил присоединиться к нему за столиком. – Позвольте я вас угощу. Здесь самое безопасное – бутылочное пиво. Все остальное какое-то подозрительное.

– При исполнении, – сразу отказалась Ева.

– Да, я понимаю. И все же… Бармен косо смотрит, когда сидишь и ничего не заказываешь. Есть еще бутилированная вода. Если это подойдет, я мигом.

– Что с ним такое? – спросила Ева, садясь за столик, когда Себастьян направился к бару.

– Хочет произвести хорошее впечатление. – Рорк наклонил голову, чтобы удобнее прочесть название книжки. – «Макбет». Подходит к его грамотной речи и хорошим манерам.

– Он вор и наставник малолетних преступниц!

– Что ж, у всех нас свои недостатки.

Вернулся Себастьян и поставил на стол три невысокие бутылки.

– Стаканам я тоже доверять бы не стал. Прошу извинить, что назначил вам встречу в таком месте, но думаю, вы понимаете, что я чувствую себя увереннее на своей поляне, если можно так выразиться.

Он сел – спокойно и непринужденно, мужчина за сорок, поддерживающий хорошую форму, и физическую, и интеллектуальную.

– Шелби Стубэкер, – произнесла Ева.

Он вздохнул, отодвинул книгу в сторону.

– Я слышал репортаж о вашей находке. По-человечески, мне больно слышать, что есть люди, делающие таких юных своей добычей. А в личном плане мне больно, что среди них – трое моих, как рассказала Мейвис.

– Четверо.

Новость его шокировала, это было видно по глазам.

– Четверо? Мейвис говорила о троих. Шелби, Микки и Лярю.

– Прибавьте сюда Кристал Хью и, возможно, Мерри Волкович.

– Кристал. – Он слегка ссутулился. – Очень хорошо ее помню. Она ко мне пришла, ей и десяти еще не было. Вся в синяках от папашиных побоев.

– Тогда вам следовало вызвать полицию.

– Ее отец сам был из полиции, – зло ответил Себастьян. – В любой сфере подонки встречаются. Избитый, голодный, неприкаянный ребенок, идти некуда – разве что назад к этому, с позволения сказать, человеку, который вымещал свои комплексы на девочке и ее бесхребетной матери. Она у нас до тринадцати лет пробыла. Тринадцать – трудный возраст.

Он помолчал.

– Кристал. Да, Кристал я помню. Мягкие карие глаза, а язык – как у портового грузчика. Первое мне нравилось, второе я пытался изжить. Сейчас вспоминаю, она начинала думать о мальчиках, что естественно для ее возраста, и восставать против правил.

С полуулыбкой он поднял свою бутылку.

– А правила у нас есть. Она мне заявила, что уходит и будет жить с какими-то друзьями. Дескать, поедут во Флориду. Я дал ей немного денег, пожелал удачи и сказал, что она в любой момент может вернуться, стоит только захотеть.

– То есть вы отпустили тринадцатилетнюю девочку на улицу.

– Я заботился о них ровно столько, сколько они у меня оставались. По собственной воле. Я надеялся, она доберется до Флориды и хоть посидит на пляже. Она это заслуживала. Шелби мне тоже запомнилась, потому что она была наглая, непокорная. Интересная девица. Прирожденный лидер, но не всегда брала на себя эту роль. И Микки помню – эта готова была идти за Шелби в огонь и воду. А вот четвертая… Как вы ее назвали?

– Мерри Волкович.

– Так сразу не вспомню. Пятнадцать лет – долгий срок. Да и скольких я за эти годы девчонок приютил…

От этих слов Еву аж подбросило. «Приютил»! Говорит как бескорыстный герой, а не эксплуататор детского труда в криминальных целях. Она подалась вперед.

– Давайте начистоту. Вы обучаете обездоленных малолеток воровать, нарушать закон, относиться к этому, с одной стороны, как к игре, с другой – как к способу добывания денег. Они у вас шныряют по улицам, разводят доверчивых граждан, крадут деньги и ценности, которые эти люди заработали своим трудом, которые им нужны, чтобы платить за жилье, оплачивать счета… а хоть бы и в казино просаживать! Потому что это их кровные деньги! А вы извлекаете прибыль из своей школы воровок и мошенниц. Для Мейвис вы, может, и спаситель своего рода, но для меня вы очередной преступник, нашедший способ обходить закон с выгодой для себя.