Пробормотав под нос проклятие, Ковентри взъерошил волосы и задумался. Когда он вновь заговорил, в его голосе послышалась тревога:

– Больше никаких прогулок. Если вам нужно будет куда-то отправиться, берите экипаж Хантли или мой. И надежного кучера.

– А как же парк? Там мне ничего не угрожает?

– Ничего, если с вами буду я. – Должно быть, Ковентри заметил ее испуг и поспешно добавил: – Ваша безопасность превыше всего! Нам ни за что нельзя рисковать. Особенно потому, что угроза, вероятнее всего, исходит от Бартоломью.

– Вы подозреваете, что он меня преследует?

– Возможно. И, если это так, я боюсь, что это только начало. В таком случае вы должны сохранять бдительность. – Герцог коснулся Амелии пальцами и нежно погладил ее, отчего все ее тревоги отступили, сменившись безудержными желаниями. – Если с вами что-то случится… – Отступив, он покачал головой. – Нет, с вами ничего не случится, если мы примем меры предосторожности.

– Я могу отправиться в субботу в Воксхолл?

Леди Эверли и вдовствующая герцогиня пригласили Амелию и Джульетту на прогулку, поскольку сестры еще не были в этом прекрасном саду.

– Мне бы очень этого хотелось…

– Думаю, можете, поскольку вы будете там не одна. Я слышал, что туда приглашены и Бертон с Лоуэллом. – Герцог поморщился, демонстрируя недовольство.

– Леди Эверли решила, что это будет разумно.

– Насколько я понимаю, она не знает о том, что Лоуэлл уже сделал вам предложение, а вы ответили ему отказом.

Амелия покачала головой.

– Я удивился, что после этого он согласился к вам присоединиться.

– Может, он положил глаз на Джульетту? В этом не было бы ничего удивительного…

– Возможно. – Глаза Ковентри стали похожи цветом на горький шоколад, губы сложились в улыбку, от которой у Амелии подкашивались ноги. – Благодарю вас за доброту по отношению к Джереми. Ваш подарок оказался весьма кстати. Мальчик не выпускает его из рук.

– Ему удалось справиться с головоломкой?

– Да. Почти сразу же. Невозможно описать, как обрадовался Джереми, когда у него получилось. Я…

Герцог запнулся. Амелия заметила в его глазах незнакомый блеск – глубокое понимание и решимость. Он глянул в сторону Хэтер, потом посмотрел на Амелию.

– Есть кое-что еще, что я обязан вам сказать, Амелия… надеюсь, это поможет вам понять, почему я против дальнейшего развития наших отношений. Дело не в том, что вы мне безразличны, но я…

– Прошу вас…

Девушка понятия не имела о том, что заставило его произнести эти слова, но она должна была его остановить, пока он окончательно не разбил ей сердце. Она не вынесет даже мысли о том, что ей придется слушать о его чувствах к любовнице. О том, что он больше никого не сможет так любить. Она уже смирилась с этим… приняла… но не хотела, чтобы он и дальше ее мучил.

– Не нужно ничего объяснять.

– Нет, нужно.

Амелия покачала головой:

– Я бы предпочла этого не слышать.

На лбу у герцога залегла морщинка.

– Амелия…

– О! Мне показалось, что я слышу голоса, – сказала, входя в гостиную, вдовствующая герцогиня.

Ковентри отошел от девушки. Амелия направилась к хозяйке дома, чтобы поздороваться.

– Я пришла сообщить вашему сыну о недавнем происшествии.

И Амелия вкратце пересказала то, что уже поведала Ковентри – о незнакомце, которого видела на улице.

– Как неприятно! – встревожилась вдовствующая герцогиня. Она обратилась к сыну: – Ты должен проводить леди Амелию и ее служанку домой. Я на этом настаиваю.

– Ты читаешь мои мысли, – пробормотал Ковентри.

– Но я надеюсь, – продолжала герцогиня, обращаясь к Амелии, – что прежде вы с нами отобедаете. Сегодня у нас пирог с грибами и скумбрия.

Поблагодарив за радушное приглашение, Амелия прошла с герцогиней в столовую. Ковентри последовал за ними. Хвала Создателю, ей удалось избежать объяснений, но Амелия все равно слишком остро ощущала его присутствие и не могла не заметить, что по дороге домой он не сводил с нее задумчивого взгляда. Казалось, он что-то замышляет, но Амелия ни за что не догадалась бы, что именно.

Томас чувствовал, что ему просто необходимо объясниться с Амелией, хоть она и не хотела его выслушать. Их отношения развивались, становились более близкими; с недавних пор он даже стал подумывать о том, чтобы жениться на ней. Поэтому Томас решил добиться, чтобы она его выслушала, а там будет видно, что делать дальше, – смотря к чему приведет их объяснение.

В субботу они с матерью отправились в парк и подошли к павильону, где Амелия, Джульетта и леди Эверли ужинали в компании Лоуэлла, Бертона, виконта Тибса и графа Йейтса. Хуже всего было то, что Тибс наклонился к Амелии, а она весьма благосклонно слушала чепуху, которую говорил этот тип.

– Успокойся, – тихо сказала Томасу мать, чтобы их не было слышно в павильоне. – А то у тебя такой вид, словно ты на войну собрался.

– Если уж придется воевать, матушка, – отозвался Ковентри, – я готов.

Герцогиня усмехнулась, и вот они уже здороваются со всеми присутствующими и отыскивают себе места за столиком. Леди Эверли, которая встала при их появлении, помахала рукой, приглашая герцогиню и ее сына присесть. Таким образом она помешала Томасу сесть рядом с Амелией. Не зря эта женщина вызывала у него раздражение.

– Дамы, вы выглядите сегодня просто восхитительно, – сказал Томас, взглянув по очереди на каждую леди. На Амелии он задержал взгляд чуть дольше, и она мысленно поблагодарила его, отведя глаза.

– У нас просто голова идет кругом оттого, что мы оказались в обществе таких дам, – заявил мистер Лоуэлл, глядя при этом прямо на Амелию.

В ответ на это она зарделась, и Томасу нестерпимо захотелось пересчитать ребра этому джентльмену.

О боже!

Он совсем потерял голову из-за женщины!

Ковентри сделал такой глубокий вдох, что казалось, его грудь вот-вот лопнет, – он пытался успокоиться, как умел. Амелия неповторима. Ее красота, ее деятельная натура неудержимо влекут его. И вот он… О боже!.. Что он испытывает к ней? Он ни за что на свете не смог бы облечь это в слова, но тянулся к ней всем своим существом, мечтая только о том, чтобы обнять ее, окунуться в море ее кипучей энергии.

Подали десерт, но Томас не чувствовал голода. Во всяком случае, он мечтал отнюдь не о яствах. Опершись на Тибса, Амелия говорила что-то своей сестре, сидевшей по другую руку от нее. Томас едва удержался, чтобы не вскочить с места, когда увидел, какое блаженство написано на лице виконта. От безрассудного поступка герцога спасла материнская рука, крепко державшая его.