После ванны она решила прилечь. До вечера оставалось время. Усталость накапливалась исподволь, за несколько прошедших дней ей так и не удалось выспаться.

Стащив с головы тюрбан из полотенца, Полина откинула покрывало и улеглась в постель, прямо поверх одеяла. Глядя в потолок, рассматривала человеческие фигуры, глазами следовала изгибам фрески, пытаясь отыскать в памяти далекие отголоски, обрывки воспоминаний о том, другом, родительском доме, о сестре, которую так и не случилось узнать.

Полина протянула руку и подтащила к себе чемодан. Выкинув на стул вещи, достала старенькую картонную папку, а из нее фотографии семьи Троицких. Перевернувшись на живот, положила на подушку фотографию девочки у новогодней елки.

«Неужели это я?» – спросила она себя. Сначала ей не хотелось уверовать в то, что это ошибка. Полина сосредоточенно искала в лице девочки знаки, указывающие на то, что это не она, а кто-то совсем другой.

Однако вглядевшись, вдруг поняла – противиться бесполезно. Улыбка, разрез глаз, нос… То же самое, только повзрослевшее лицо смотрит на нее из зеркала каждый день.

Полина взяла в руки семейную фотографию, желая рассмотреть женщину, которая была ее матерью. Она была готова принять ее всей душой, но вдруг пришло воспоминание о другой женщине. О той, которая спасла и удочерила ее. Которую Полина все эти годы звала мамой. Из груди вырвался вздох:

«Наверное, это будет предательством… Господи, я совсем запуталась…»

Она разглядывала лица на фотографии. Мужчина и женщина, ее родные отец и мать, тоже рассматривали ее, как бы удивляясь тому, какая она взрослая. Странное чувство поселилось в душе Полины: как будто она нашла то, что давно искала.

«А ведь я даже не знаю, где их могилы…» – снова вздохнула Полина и сложила фотографии назад в папку.

Перед тем как закрыть ее, заметила мелкие буквы на корешке. Присмотревшись, прочла:

– И. Я. Стеллецкий.

О том, что это значит, Полина решила подумать вечером.

Она проснулась оттого, что замерзла, и посмотрела на окно. Точно, открылась форточка, оттого в комнате похолодало.

– Похолодало что-то… – повторила Полина и прикрыла глаза.

Что значила эта фраза? Она ее точно слышала и запомнила, потому что в тот момент видела нечто важное, но сейчас забыла, что именно…

Засыпая, Полина натянула покрывало до подбородка и вдруг открыла глаза.

«Похолодало что-то», – так сказала Таисия Титовна, когда, наклонившись, застегивала Игорю свитер. Она подтянула «собачку» «молнии» к подбородку. Полина тогда удивилась этому нелепому жесту, ведь в доме было жарко. Удивилась и подумала что-то еще… Но что?

Полина снова и снова проигрывала в уме ход событий.

«Я тогда подумала: зачем ему ключ?»

На шее у Игоря висела неширокая крепкая ленточка, на такие обычно детям вешают ключи от дома.

«Ерунда… Зачем ему ключ? И почему Таисия Титовна поспешила укрыть эту ленту?

Внезапно Полина вспомнила, что на ленте были какие-то буквы, совсем как на ее флэшке…

– Флэшка!

На шее у Игоря висел вовсе не ключ. На ленточке была флэшка, карта памяти, на которой можно хранить огромный объем информации, снятой с компьютера.

Полина вскочила на ноги и запрыгала, натягивая на себя джинсы. Потом кинулась искать расческу, а расчесавшись, выскочила из комнаты. Правда, тут же вернулась, вспомнив, что забыла надеть кофточку.

Дуло сидел за столом в гостиной. Как в лучшие времена, перед ним лежали блокнот и ручка. Напротив сидела Дарина Белаш, горничная семьи Бекешевых. Ее круглое лицо, каштановые волосы, голубые глаза и ладненькая фигурка отнюдь не вступали в противоречие с тем, что девушка была украинкой. Приехав на заработки в Москву, она попала в усадьбу Бекешевых. Отказав трем претенденткам, «характерная» Таисия Титовна остановила свой выбор на ней. Дарина была аккуратной, покладистой, угодливой и в меру предусмотрительной. Одним словом – ладили они хорошо.

Сергей Дуло спросил:

– Вы хотели поговорить?

– Да, – лицо девушки покраснело. – В прошлый раз я не сказала одну вещь. Боялась очень. Потом поняла – если не заявлю, меня убьют так же, как бедного Джаника… – Дарина заплакала.

– Вы что-то видели? – предположил Дуло.

– Я – нет, – она вытерла слезы. – Джаник видел, а потом рассказал мне.

– Что он видел? – Следователь глядел на нее, не мигая.

– В ту ночь, когда убили Алину Николаевну, Джаник встретил в доме одного человека…

– Он узнал его?

– Да, узнал, хоть было очень темно.

Дарина опустила голову.

– Кого он видел в доме в ту ночь? Говорите, Дарина.

– Джаник услышал шум и спустился на первый этаж…

– Понятно.

– Заглянул в спальню Дмитрия Андреевича…

– Так…

– Там было темно…

– Да говорите же! – не выдержал следователь. – В котором часу это было?

Девушка вздрогнула и опять заплакала.

– В начале первого…

– Ну, кого повар увидел в спальне Бекешева?

Дарина подняла глаза и прошептала:

– Его сына, Игоря Бекешева.

Дуло удивленно покрутил головой:

– Его привезли накануне?

– Никто не привозил.

– Тогда как он оказался в доме?

– Не знаю.

– Игорь заметил итальянца?

– Джаник сказал – нет.

– Тогда почему думаете, что его убили именно из-за этого?

– А за что ж еще?

– Например, за то, что по ночам он бегал к хозяйке дома.

– Да я же вас умоляю! – Дарина хитренько улыбнулась. – Дмитрий Андреевич и думать про то забыл. Сам уж год как с Юлькой Валерьевной крутит.

– Вернемся к тому, что вам рассказал Джанпаоло.

– Было темно, Джаник заглянул в комнату – Игорь Дмитриевич стоял у кровати.

– Спиной к двери?

– Нет, боком.

– В комнате больше никого не было?

– Никого.

– Итальянец ничего не перепутал, это точно был Бекешев-младший?

– Клялся-божился. Лысый, говорит, глазищи горят и бормочет что-то.

– Что именно, он не расслышал?

– Сказал, бабочку тот очень хотел видеть. Бабочку, и все тут…

– Черт! – Сергей Дуло достал сигареты и положил их на стол. – Что было потом?

– Ничего. Джаник быстренько поднялся наверх и лег спать. А наутро все узнали, что хозяйка пропала.