У неё были доказательства. У неё были они, и даже больше.

— Фокс, — прорычала она между зубами.

— Я знаю, что ты близко. Я чувствую это.

— Да. Да.

— Тебе нравится этот член, не так ли? — Его зубы поцарапали её мочку и прикусили. — Жаждешь его так же, как я жажду эту горячую киску, день и ночь. На суше и вне её. Теперь сдавайся, девочка. Покажи мне, что тебе нравится быть на спине для меня.

Её оргазм накатывал всё сильнее, и она упёрлась пятками в его выгибающуюся задницу, её рот широко раскрылся и задыхался на его плече, её лоно сжималось в одной бесконечной пульсации. — Оооо Боже. О Боже.

Он сломался, стонал приступами, темп его движений сбивался, его рот вцепился в её рот и держал, воздух вырывался из его носа, его руки вцепились в её волосы. — Ханна. — Грубый, отчаянный поцелуй, ещё один, вытягивающий душу прямо из её тела. — Ханна. Ханна.

Жёсткое тело, только что поднявшее её на вершину блаженства, о существовании которого она и не подозревала, рухнуло на неё сверху, прижимая её к себе и тяжело дыша, его сердце билось в такт её сердцу. Её ноги всё ещё обхватывали его талию, их тела были блестящими от пота, и она не собиралась двигаться в обозримом будущем. Может быть, вообще никогда. Видимо, быть бескостной — это нечто.

— Ты заставляешь меня чувствовать, что я нахожусь в совершенно правильном месте. — Он выдохнул в её шею, благоговейно целуя её. — Не от чего бежать или прятаться. Нет ничего, чего бы я хотел избежать.

Она повернула голову, и их рты слились воедино. — Это нормально — доверять этому чувству. У меня оно тоже есть.

Фокс изучал её лицо с такой силой в своих голубых глазах, что она не осмелилась сделать вдох. Затем он тяжело сглотнул и повернул их на бок, лицом друг к другу, его рука держала её рядом. И они оставались там, вдыхая аромат кожи друг друга, пока буря не стихла.

Фокс приоткрыл глаз, который, казалось, был закрыт.

Когда он увидел взрыв песочно-светлых волос, перекинутых через его грудь, улыбка расплылась по его лицу, а сердце поднялось в горло, как на лифте, и застряло за яремной ямкой. Ханна.

Он не пошевелился. Да, потому что не хотел её беспокоить. Но главным образом потому, что он хотел насладиться каждой маленькой деталью, впитать их в свою память. Например, склон её обнажённой спины, россыпь крошечных веснушек, высыпавших на гладкой колонне, как звезды в небе над океаном. Теперь он смотрел бы на эти звезды совсем по-другому. Он бы почитал их.

Слегка приподняв голову, он опустил взгляд на её позвоночник, ниже, к сексуальному заду, который она определённо умоляла его отшлёпать прошлой ночью в середине третьего… четвёртого раунда? Они едва успели войти в дверь, как он раздел её и отнёс на плече в спальню, захлопнув за собой дверь. И там они остались, выйдя лишь однажды, чтобы съесть шоколадное мороженое и упаковку крекеров.

Назвать эту ночь лучшей в его жизни было бы непростительным преуменьшением. Он был прав, рассказав ей всё. Потому что если раньше она казалась ему совершенством на ножках, то теперь она полностью раскрылась. Исчезла нерешительность в её глазах. Очевидно, открыться означало получить больше взамен. Учитывая, что ему никогда не будет достаточно Ханны, быть честным было определённо правильным решением.

Что ещё он мог дать ей?

Постоянство, прошептал голос в его затылке.

Острый предмет материализовался в его нутре, тыкаясь, копаясь в нем.

Сегодня утром он уезжал на пять дней на воду. Когда он вернётся, фильм будет закончен. Пот выступил на его коже, когда он подумал о том, как она садится в автобус, но что, черт возьми, он мог с этим поделать? Попросить её переехать к нему? Он только что преодолел барьер признания в своих чувствах — и даже не полностью. И не в том, что влюблён в неё. Пока нет.

У неё была работа в Лос-Анджелесе. Карьера, которую она хотела сделать в качестве музыкального координатора, почти наверняка должна быть основана там. И каков был план? Попросить её переехать в его холостяцкую берлогу с пустыми стенами и проводить без него три-пять дней из каждой недели? Или они будут жить на расстоянии?

От второго варианта у него началась чёртова сыпь.

Его милая, идеальная, веснушчатая девушка бегает по Лос-Анджелесу, будучи милой, идеальной и веснушчатой без него? Ему бы хотелось биться головой о стену без остановки. Дело не в том, что он ей не доверял, а в том, что она могла найти более подходящий, более местный вариант. Отношения на расстоянии между ними, несомненно, подстрекали бы критиков. Они не знали, что он был верен Ханне. Они бы даже не поверили, если бы он рассказал им, как это было легко. Как он не мог представить, что хочет кого-то ещё. Как он сказал Ханне вчера, их насмешки связаны с ней? То ли с тем, что он разобьёт ей сердце, использует её, или окажется таким же, как его отец, и будет изменять?

С этим он не мог жить.

Но какой у него был другой вариант, кроме как отношения на расстоянии? Пока, по крайней мере. Пока они не проведут хотя бы пять секунд как парень и девушка, верно? Пока она не будет уверена, что Фокс подходит ей. То, что она хотела. В некотором смысле, он был в отношениях на расстоянии с Ханной с прошлого лета. Теперь, когда чувства были признаны, разлука будет намного сложнее, но он справится. Он будет приезжать в Лос-Анджелес как можно чаще и заманивать её в Вестпорт всеми возможными способами.

И в конце концов, когда они оба будут готовы, заманивать не придётся.

Один из них просто оставит свою жизнь позади.

Если это сделает Ханна, не пожалеет ли она об этом? Что ему нужно сделать, чтобы этого не произошло?

Ханна зевнула ему в грудь и сонно улыбнулась, отчего его пульс запульсировал головокружительными кругами. И он должен был знать. Он должен был знать, что как только она проснётся и посмотрит на него, всё будет в порядке.

Я просто поговорю с ней.

Проблема решена.

— Доброе утро, — прозвучало её приглушенное приветствие на его коже.

— Доброе утро. — Он провёл кончиками пальцев вверх и вниз по её позвоночнику, вызвав благодарное мурлыканье. — Как твоя попка? — Он похлопал по ягодицам. — Болит, не сомневаюсь.

Её смех вибрировал в них обоих. — Я знала, что ты затронешь тему шлепков. — Она легонько провела пальцем между его рёбер. — Я больше никогда не буду просить.

— Тебе и не придётся. — Он усмехнулся. — Теперь я знаю, что тебе нравится, причудливая девчонка.

— Я была захвачена моментом.

— Хорошо. Именно там я и хочу тебя видеть. — Фокс подхватил Ханну под мышки и перевернул её, навалившись на неё сверху, со стоном подгоняя их изгибы друг к другу и глядя вниз на самое невероятное зрелище, которое только можно себе представить. Ханна, голая. Сиськи украшены следами любви от его рта. Покрасневшая и хихикающая в его постели. Как, черт возьми, он должен был уехать на пять дней? Кто мог ожидать такого от мужчины? — Ты чертовски красива, Ханна.