и Юпитера всегда побеждает Юпитер, представитель устроенного мира культуры. Поэтому потоп не угрожает жизни на Земле. Но периодически силы неведомого вновь поднимают голову, и аспекты борьбы Нептуна и Юпитера хорошо заметны в гороскопе. Мятежник-Нептун претендует на власть, принося идеологическую экспансию и стихийное желание всех собрать под своё крыло и всё привести к общему знаменателю, не оставив камня на камне от того, что этому препятствует. Дисгармония этих планет обозначает необъективность отношения к миру, особенно в духовном его аспекте, или отстранённость от него и нежелание соучаствовать в жизненных процессах. Разрешение конфликта — в опоре на Юпитер: на те мивоззренческие концепции и социально-этические установки, которые выработали в своём развитии общество и культура.

Красота мятежности Рыб отразилась в жизни и творчестве Микельанджело, родившегося под этим знаком. Неизвестно, стала бы столь потрясающе явной сила его искусства и веры, если бы церковь (Юпитер) не дала приюта буйной воле художника и не ставила ему тех рамок, преодолевая которые, он стал самим собой.

Применительно к психике каждого человека и её бессознательным движениям архетип Нептуна олицетворяет закономерный мятеж свободной и осознавшей себя души против прежних установленных порядков здравого смысла. Подобно Дионису, душа соприкасается с истоками жизни и права постольку, поскольку общественный порядок утратил связь с невидимыми источниками всего живого и уже не несёт в себе той жизненной силы, которая кроется во внутреннем источнике бессознательной природы человека. Мятеж души терпит крах, когда он остаётся только бессознательным и не выявляет себя сознанию; тогда он порождает лишь внутренние комплексы человека. Но если душе удаётся доказать свою правоту перед разумом, он незаметно, но неуклонно смещается на её, более свободную точку зрения. Это способствует прикосновению человека к истокам бытия — ив целом более творческой жизни личности.

Рыбы — мутабельный (изменчивый) знак: он живёт настоящим моментом и потому является источником живой энергии творчества. Правда, отражая резонансы изменчивой жизни, мятеж Нептуна создает нестабильность ситуации, и всё разумно построенное обществом рушится в возврате к стихийным страстям природы. Безответственное нептунианское следование потоку жизни часто не даёт человеку довести начатое до конца, и знак Рыб нередко подводит окружающих. И потому его роль не в главенстве, но в том всеобъемлющем понимании жизни, которое заставляет его принять позицию самоотречения. Не в тупом противостоянии, но в нахождении тех динамических и этических глубин, живых глубин человеческой души, которых часто не хватает в организованной структуре.

В нашем мире порядка наиболее конструктивно рисует образ архетипа Рыб картина Ноева ковчега. Имя Ноя восходит к архетипическому для Рыб образу женского лона (hn), от которого происходит и имя Анна со значением милосердия. И сам ковчег очень похож на ту Рыбу, которая спасла от потопа первочеловека Ману — ив нём весь человеческий род. Но Рыба сохранила бытие в его первозданном нечленимом единстве — вне сферы собственно жизни. А ковчег, содержащий "всякой твари по паре", вобрал в себя всю жизнь в разветвлённой динамике её противоречий, не сводя её на нет, а организуя её гармонию. И именно Ной, единственный, чья душа сумела услышать голос Бога, для других оставшийся тайным, стал его строителем. В связи с архетипическими качествами знака Рыб можно вспомнить связь Ноя с вином — но опьянение ненадолго оторвало праведника от работы и не помешало ему прислушаться к воле Бога.

В культуре у Ноя были предшественники — шумерский Зиусудра ("нашедший жизнь далеких дней") и аккадский Атрахасис ("весьма премудрый"). Разгневанные шумом, который поднимают люди, боги решили наслать на землю потоп. Добрый бог Эйя/Хайя, олицетворяющий океан, сочувствовал людям, но не мог прямо предупредить их, связанный договором с другими богами. Тогда он сказал о предстоящем потопе стене дома своего любимца Атрахасиса. Тот построил корабль и спасся на нем вместе со своими домочадцами и имуществом. И тогда, чтобы не изменить своей клятве — уничтожить всех смертных — боги даровали Атрахасису бессмертие.

В первом из дошедших до нас литературных произведений — эпосе о Гильгамеше — также упоминается о потопе: герою о нем рассказывает старец Утнапишти/Утнапиштим, чье имя является калькой шумерского имени Зиусудры. В мифе о потопе спаситель, как и бедствие, носит откровенно нептунианский характер.

Качества планеты Нептун дают также ответ на вопрос, почему боги досадуют на шум людей. Нептун предполагает изначальную гармонию и тишину — человеческая жизнь отходит от нее. Поэтому мы не слышим голоса вечности, а беспорядочные и неразумные человеческие действия создают помехи божественной гармонии того, откуда все возникло. Однако, человеческое сознание является таким инструментом, который даже в шуме (уличных машин, например) может услышать гармонию (музыки). К такому восприятию более всех близки композиторы, преобразующие впечатления мира в гармонию звуков. Однако способность сделать для себя мир более гармоничным, находя свою особую красоту даже в том, что раздражает, дана всем. Можно назвать это подсознательное желание человека улучшать мир вокруг себя способностью к синтезу. Но если взять шире, это то нептунианское всеприятие, о котором мы уже говорили.

МОРЕ И МУЗЫКА

Подводный мир — мир тишины и тайны, и в то же время море — самая звучащая стихия. Отсюда ещё одна параллель — море и музыка. Стихийные резонансы изначального Хаоса мы воспринимаем как какофонию, но повторяющиеся ритмы морских волн предстают как созвучие. Этот образ описывает легенда о Садко, где любителем музыки оказывается Морской царь, а вдохновенная игра Садко на гуслях ему в угоду поднимает бурю на море, топящую корабли, — в чем можно углядеть мятеж подводного мира против земного мироустройства. Славяне долго не имели выхода к морю, и потому у нас нет мифологического образа, по яркости сравнимого с Посейдоном или Тиамат: Морской царь поздней легенды даже не имеет собственного имени, хотя и предстает властителем, независимым от земного мира. Славянский Водяной — возможно, тоже отголосок некогда грозного и могучего повелителя пучин первобытных вод.

Аналогию между морским прибоем и звучанием музыки передают украинские поверья, что когда играет — волнуется и шумит — море, на поверхность его выплывают морские люди —"що половина чоловiка, а половина риби" — и поют песни, а чумаки приходят тогда к морю и научаются тем славным песням, что распевают потом по городам и сёлам[50]. В средневековой Европе тоже существовали духи вод в образе русалок — ундины (от латин. undo — "волна", это слово происходит от того же индоевропейского корня, что наши слова: вода и ведро). Они символизировали стихию воды во всех её проявлениях, и, в частности, её певучесть и музыкальность: они завлекали рыбаков