– На кой черт мне бриллианты? Что я буду с ними делать? – пробормотала Сэм, прикрывая глаза и с удовольствием вдыхая запах мужа – запах хорошего мыла и крема после бритья. Сам-то он, как видно, привел себя в порядок еще до свадьбы! – Хотя знаю: на бриллианты можно купить тысячу таких ванн!

Гэвин прошептал ей на ухо что-то на своем родном языке. Саманта, разумеется, ни слова не поняла, но от этого вкрадчивого шепота по нагому телу ее, несмотря на горячую воду, пробежали мурашки.

Повернувшись к мужу лицом, она поразилась тому, в какой опасной близости оказались их губы. И щеки ее согревало его жаркое дыхание.

– Что это значит? – спросила она шепотом. – Что ты сказал?

– Я и сам не очень понял, милая, – со смехом ответил Гэвин.

И тут Саманта вдруг почувствовала, что больше не выдержит. Теплый свет огня в камине, мускулистое тело Гэвина, отливавшее в этом свете золотом, его приоткрытые губы, жжение между ног, явно связанное не только с горячей водой, – все это было уж слишком!

Она выбрала единственный возможный путь к отступлению – погрузилась в воду с головой.

Открыв в воде глаза, Саманта увидела сквозь прозрачную пленку, что Гэвин куда-то отошел. Не будь она сейчас под водой, вздохнула бы с облегчением!

Вынырнув, она откинула мокрые волосы за спину и заморгала, озираясь.

– Гэвин, где ты?

– Мне очень нравится, когда ты зовешь меня по имени, бонни. – Глубокий рокочущий голос послышался у нее за спиной.

Прежде чем Саманта успела оглянуться, Гэвин опустил ей на голову обе ладони. Сильные пальцы начали втирать ей в волосы мыльную пену размеренными и мягкими движениями, от которых кости Саманты словно обратились в тающий воск, а мышцы растеклись сладкими лужицами.

– Знаешь, утром ты была права, – проговорил муж, переходя к местечкам за ушами. – У тебя не было возможности даже копоть с волос смыть. Прости за этот недосмотр.

О боже! Сейчас Саманта готова была простить ему все, что угодно! И непременно так бы и сказала, будь она в силах говорить.

Тут он осторожно подтолкнул ее и заставил наклониться вперед, чтобы намылить волосы на всю длину. Затем опустил в ванну кувшин.

– Теперь, милая, посмотри на облака, – сказал он.

Саманта послушно подняла глаза – и тут в первый раз заметила, что над камином в потолок вделан световой люк. Сейчас, разумеется, за тучами не было видно звезд. Но Сэм смотрела вверх, пока Гэвин, прикрыв ей ладонью глаза, чтобы туда не попала мыльная вода, старательно промывал ее волосы. Ничего приятнее этой горячей воды, струившейся по голове и по плечам, она даже вообразить не могла.

– Зачем этот люк? – спросила она, пытаясь разговором отвлечь себя от странного чувства – чувства, что между ними возникает нечто серьезное и прочное.

– Инверторн на несколько сотен лет старше Рейвенкрофта, – прозвучал над ней шелковистый баритон. – Он строился как крепость. В былые времена здесь было темно и довольно-таки мрачно. Но я люблю читать у камина днем, а ночью смотреть на звезды – когда они видны.

– О… ага, – довольно-таки глупо ответила Саманта, а Гэвин тем временем утирал ей лицо неправдоподобно мягким и пушистым полотенцем.

Затем, отставив кувшин, он взял в руки белоснежный брусок мыла, испещренный какими-то пурпурными крапинками. Саманта потянулась к нему, но муж отвел руку в сторону.

– Позволь мне, – с улыбкой сказал он.

– Нет-нет, я могу сама! У меня только нога ранена, а руки-то работают! – Внезапно смутившись, Сэм снова прикрыла грудь одной рукой, а другую опустила между ног.

Губы мужа растянулись в поистине дьявольской усмешке.

– Рад это слышать, бонни. И это мы обязательно скоро проверим. Но у меня только что появилась жена, и я намерен как следует осмотреть и испытать свое приобретение!

– Да, конечно. Но только после того, как жена станет чистой и приведет себя в приличный вид, – заявила Саманта и снова потянулась за мылом.

– Ты этого еще не знаешь, но… – Он опустился рядом с ванной на одно колено. – Видишь ли, я люблю женщин… Как бы это сказать… Люблю в естественном виде.

Три молнии подряд разорвали тьму за окном. В их сверхъестественном свете зеленые глаза Гэвина вспыхнули особенно ярким пламенем. Это зрелище отвлекло Саманту, так что прикосновение твердого бруска мыла к плечу стало для нее неожиданностью.

– Мне нравятся твои губы, дорогая. – Мыло скользнуло вверх по плечу, к ключице. – Я много думал о том, на что они еще способны, кроме ругани. Кстати, против грязи или пота на теле я не возражаю. Что дурного в том, что женщина пахнет как женщина? По-моему, ничего.

Мыло скользнуло по другой руке, которой Сэм прикрывала грудь.

– Ты уже должна знать по опыту: если мне в чем-то отказывают, я начинаю этого добиваться с удвоенной силой.

О да! Не так уж много Саманта знала о своем муже, но в этом-то не сомневалась!

– Покорись мне, милая, – промурлыкал он. – Обещаю, об этом ты не пожалеешь!

Не то чтобы Саманта не хотела ему покориться, но ее вдруг охватил страх. И вспомнилось, как Локрин и Кэлибрид смеялись над ее маленькой грудью, а Мена, роскошная красавица, расспрашивала о ее несуществующих «достижениях». Вспомнились и бесчисленные голоса из прошлого. А потом, в детстве ее принимали за мальчика. Как, когда стала постарше, твердили, что она дурнушка, тощая и неловкая…

– Ты вовсе не обязан… – пробормотала Сэм, снова смутившись.

Муж осторожно отвел ее руку от груди и проговорил:

– Вот что еще тебе предстоит обо мне узнать, дорогая женушка… Видишь ли, я очень редко что-то делаю потому, что обязан. Гораздо чаще – потому что хочу.

Саманта шумно сглотнула, но, покорившись, окончательно убрала руки.

Из груди мужа вырвался низкий смешок – смех победителя. Одной рукой он неторопливо намылил сперва одну ее грудь, потом другую. За мылом следовала другая рука – она растирала и ласкала скользкую намыленную кожу и накрывала холмики грудей. Большим пальцем Гэвин коснулся соска и начал теребить его, пока он не отвердел и не вздулся крохотным бутоном.

– Вот это я непременно попробую на вкус! – воскликнул Гэвин.

Саманта снова сглотнула – и на сей раз глотать оказалось куда труднее.

А мыло тем временем заскользило ниже. Ребра, плоский мускулистый живот… При прикосновении к животу чрево ее содрогнулось, но Гэвин, ничего не замечая, продолжал свое дело.

Да, разумеется. Он ведь не знал ее тайну. Не знал, как подло она его обманывала.

И снова он сделал то, чего она меньше всего ожидала. Миновал местечко между ног и принялся намыливать ногу – бедро, колено, лодыжку, ступню, причем все делал на удивление неторопливо и старательно.

Саманта, прищурившись, смотрела на него, но он не поднимал глаза. В уголках же его губ играла легкая усмешка.