— Угу... Как считаешь, Майкл мне поверил?

— Нет, — убеждённо ответил я. — И от меня он не отвяжется. Сделает вид — да. Но СБН, сдаётся мне, не та организация, от которой можно легко отделаться.

— Я тоже так думаю. Хлюпа с Билилу, сами по себе, ничего не стоят. Так, пустышка для затравки. Повод для знакомства. Потому и сыграем на повышение. Поднимем ставки.

Треньканье коммуникатора оповестило, что такси подъехало по указанному адресу...

Глава 16

В столице нас ожидаемо послали. Вежливо. Помощник командира бригады, не найдя свободной минуты в плотном графике начальства, делано посочувствовал Психу, с жаром требовавшему аудиенции у «Самого», и порекомендовал провести увольнение с большей пользой, в каком-нибудь приятном заведении. Среди раздетых женщин и забористого алкоголя.

Вообще, как-то всё некрасиво получилось. Причём в отношении моего первого номера, рассчитывавшего если и не на полноценный отказ с культурными формулировками, то, хотя бы, на элементарное уважение к тому, кто стоял у истоков бригады.

Да нас даже на порог не пустили, ограничившись, вышедшим на крыльцо канцеляристом! С помощником — это уже так, потом, Псих по коммуникатору пообщался, на повышенных тонах, под безэмоциональным взглядом охранника на входе.

Ну, не за тем и приходили.

Сослуживец, выслушав отказ, покрыл ни в чём неповинного «дверного сторожа» отборным матом, куда искусно вплёл всех бригадных бюрократов с «чином от ума избавленными» остолопами, а после гордо развернулся спиной к трёхэтажному зданию современной постройки, в котором расположился основной офис «Титана».

Надо сказать, почти в центре города расположился и, судя по соседним домам, в одном из самых богатых районов.

Следующей нашей целью значилась остановка общественного транспорта. Дорога сюда, включая рандеву с Майклом, заняла практически весь световой день, и наступала пора задуматься о ночлеге. Я тяготел к тому, чтобы остановиться в хостеле поприличней или недорогой гостинице, однако мой первый номер категорически возразил:

— Вот ещё! У меня перекантуемся.

Так я узнал, что Псих, оказывается, столичная штучка.

Он никогда не рассказывал о себе. Точнее, как-то сказал: «Маяк! Если тебе интересна моя биография — я готов заполнить анкету. Но о личном — не спрашивай. Пожалуйста».

У каждого в жизни есть то, что неприятно вспоминать даже спустя многие годы. Потому, в наших долгих обсуждениях всего и вся, я вообще не касался предметов, способных тем или иным образом связать Психа с его прошлым. И, чтобы не запутаться и не нарушить обозначенные для себя границы, попросту оставил раздел «былое» на единоличное усмотрение товарища. Захочет — поделится, когда сочтёт нужным. Не захочет — так тому и быть.

Моей корректностью он очень дорожил и, при всяком удобном случае, демонстрировал свою благодарность, виновато признавая: «Я обязательно расскажу тебе всё-всё. Только потом».

В принципе, вполне хватало и открытой информации, полученной от словоохотливых Стана с Минусом. Бывший задрот, сбежавший на войну становиться мужчиной. Ну или как-то так.

Личные же тайны, особенно чужие — дело тонкое. Их не всегда нужно знать.

***

Длинный, покрытый рекламой автобус привёз нас в респектабельный пригород. Лужайки, декоративные заборчики, множество припаркованных у обочин машин, среди которых недорогие модели являлись, скорее, редкостью, чем основой.

Ухоженные, добротные дома стоят не впритык друг к другу, как при бюджетной застройке, а на некотором отдалении, будто давая себя рассмотреть во всей красе и подчёркивая статусность проживающих в них счастливчиков.

К одному такому строению, с аристократично увитыми плющом стенами, мы и подошли. Панорамные окна первого этажа горели приглушенным портьерами светом, из-за них доносилась приятная, танцевальная музыка в исполнении духового оркестра.

— Джаз. Папа обожал... — пробормотал сослуживец, зачем-то пряча глаза. — Тут я и живу. Сейчас с мамой познакомлю.

По узенькой, подсвеченной декоративными фонариками дорожке он прошёл первым.

Постучал кулаком в дверь, игнорируя прикреплённый сбоку декоративный молоточек для гостей и прочих визитёров.

— Может, позвонить? — нерешительно предложил я, сомневаюсь, что его стук из-за музыки будет услышан.

— Мама забывчива. Наверняка коммуникатор оставила в спальне или на кухне, — и он забарабанил сильнее.

Вскоре нам открыли.

На пороге стояла моложавая дама крайне блядской наружности, одетая в ультратонкие трусики и нечто из крупной сетки, свисающее с шеи до середины живота. Лицо, шея, внушительные выпуклости — всё выглядело ненатуральным, точно натянутым на манекен или обработанным на компьютере ради смазливой картинки. Дополняли отталкивающее впечатление и идеальные брови-нитки на полированном лбу, чрезмерно пухлые губы и длиннющие, карминовые ногти под стать пышным волосам такого же цвета.

— Сын? — помолчав мгновение, удивилась данная особа, и я прифигел.

Она же выглядит моложе Психа лет на... на... не представляю! Ей же лет двадцать, двадцать пять от силы. Потасканная — да. Похожая на секс-куклу — ещё раз да! Но мама...

— Я, — смущённо протянул мой первый номер. — Мы поживём? Недолго.

На пластиковой физиономии хозяйки дома отразилась тень раздумий.

— Проходи. Поднимайся к себе. Я позже подойду.

Впустив нас, женщина закрыла дверь и внимательно проследила за тем, как Псих, втянув голову в плечи, торопливо топает к лестнице на второй этаж. Я от него не отставал, всей шкурой ощущая, как нам не рады.

Обстановочка, конечно, заставляла поражённо цокать языком. Кругом — сплошь резьба и настоящее дерево, диванчики перед входом в другие помещения выглядели легче воздуха, потолки покрыты художественной лепкой.

И это всего лишь узенький холл с примыкающими к нему ступеньками сбоку.

Что дальше, в глубине — я не предполагал. Воображения не хватало.

— Кто там? — заглушая музыку, прогудел сочный тенор, и из покоев появился здоровенный, мускулистый тип в шортах и с капризной рожей. — Рона, ты вызвала рабочих? На ночь глядя?

Мать сослуживца замерла, подбирая ответ. Похоже, назвать Психа сыном при постороннем она стеснялась, чтобы лишний раз не указывать свой возраст, а более ничего толкового придумать не могла.

— Я присмотрю, — презрительно оглядев нас, заявил детина. — Ты, наконец-то, настроилась выбросить весь этот хлам со второго этажа? Давно пора. Я уже и сам начал понемногу коробки на помойку выносить.

Проговаривая эту тираду, волосатый мужчина явно красовался перед хозяйкой дома, как бы невзначай поигрывая мускулами.

— Это, — нерешительно начала она, но разом замолкла, когда её слух царапнуло ледяное:

— Что? — проговорил мой первый номер, остановившись как вкопанный у самой лестницы. — Коробки?

— Иди, — повелительно повысил голос неизвестный. — Тебе платят не за то,