Но его гортанное мычание напоминает мне о его ранениях, и я каким-то образом возвращаюсь в реальность, понимая, что оставаться на месте нам больше нельзя. У нас просто-напросто нет времени. Сейчас моя жизнь зависит от него. Как и его — от меня. Мы взаимосвязаны. Будто молекулы моего тела переплетены с его, и, если погибнет хоть одна, наши души рассыпятся в ту же секунду.

Я больше не могу найти ни одной веской причины, чтобы желать уйти от него. Я даже не знаю, куда хотела бы сбежать. Будто меня прокляли, и теперь весь мой мир вращается вокруг этого мужчины.

Джафар ловит меня врасплох, когда поднимает мой подбородок двумя пальцами, заставляя столкнуться взглядом с безумством в его глазах. Ощущение, будто он видит мои мысли.

— Ты слышишь меня, Джансу? Я нарушу все законы ради тебя, если этого потребует твоя безопасность. Пролью любую кровь. — Мое сердце больше не выдержит этого. — Я весь твой, Джансу. Тебе нужно лишь принять меня.

Рот распахивается в поисках так необходимого мне кислорода, но его выжгла хищная энергетика этого мужчины. Его властность претендует на все, что необходимо мне: будь то воздух или капля воды. Он грозит отобрать у меня все, если я продолжу бороться. Вот только я уже не предпринимаю попыток сопротивляться. И не предприняла бы, если бы от этого не зависели наши жизни.

Именно поэтому сейчас мысли в мой голове, которая и без того идет кругом, хаотично мечутся в поисках верного решения.

Дворец наверняка ближе, чем хижина Магры, и все же я склоняюсь именно к ней, потому что не уверена, что кто-то способен справиться лучше, чем добрая ведьма с колдовскими глазами.

— О чем задумалась? — Тяжелые ладони сжимают мою талию, возвращая меня из мыслей к нему.

Сглатываю и нервно облизываю пересохшие губы, прежде чем взглянуть в каменное лицо, нависшее над моим.

— Тебе нужно к Магре…

— Нет, — звучит твердый ответ, и внутри меня все сжимается от его тона. — Я не буду рисковать твоей безопасностью. Мы возвращаемся во дворец.

— Но…

Джафар резко натягивает поводья, и в следующее мгновение срывает коня с места, лишая меня возможности переубедить его.

Я задыхаюсь столь категоричным решением мужчины и не могу найти причины, чтобы остановить его. Хоть как-то воспротивиться. Особенно когда мускулистая рука по-хозяйски обвивает мою талию. Будто так и должно было быть всю жизнь. Будто я была его задолго до того, как Марат предложил меня Аль Нук-Туму…

Но спустя несколько минут я все-таки отстраняюсь от крепкой мужской груди, чтобы попытаться снова вразумить Джафара поехать к Магре, но он будто чувствует это и вжимает меня в себя одним порывистым движением руки.

Вот же упрямец!

А может, просто мне больше не стоит бояться возвращения во дворец? А зачем? Зачем, если Аль Нук-Тум предлагает мне все, что я когда-либо ждала от этого мужчины? Пусть я и получила это ценой боли и унижения…

Если он действительно готов умереть ради меня, думаю, я смогу забыть о том, как у нас все началось. Забыть обо всем ужасном, что произошло в тех холодных мраморных стенах. В конце концов, сдавшись ему окончательно, я получу свободу, о которой мечтает каждая женщина в руках сильного мужчины.

И я не узнаю наверняка, не попробовав.

Так и замолкаю, прижимаясь к горячей мужской груди, пока конь неумолимо приближает нас ко дворцу. К тому времени, как мы пересекаем границу внутреннего двора, Джафар уже едва держится в седле, а моя располосованная спина горит огнем после такой опасной и изнурительной дороги. В какой-то момент нас обоих стаскивают с седла, и, как сквозь плотный слой вязкого тумана, ко мне приходит осознание, что его уносят от меня, заставляя уязвимость выстрелить пулей мне в грудь. Потому что я снова там, где мне никто не рад. Там, где я была чужой. И я убеждаюсь в этом, когда после всех мучений мне не оказывают помощь, а едва ли не волочат под руки в неизвестном направлении.

Пытаюсь заговорить, но моя попытка обрывается, когда чужие руки разжимаются, и я падаю к чьим-то ногам, после чего с меня срывают платок и я испуганно вскидываю голову, замечая, что передо мной стоит пожилой мужчина, во взгляде которого моя смерть…

Несмотря на возраст, мужчина стоящий передо мной, красив, широк в плечах и вдобавок ко всему высокого и достаточно крепкого телосложения. А судя по тому, как богато расшиты золотыми и серебряными нитями его шелковая рубаха и головной убор, передо мной не кто иной, как падишах (от автора — господин над царями). И, стоит мне встретиться с янтарными глазами, которые я видела только у одного человека, могу смело предположить, что это отец Джафара Аль Нук-Тума.

— Так вот причина всех безумств моего сына?

Страх расползается по спине болезненным холодом. Особенно, когда позади него я замечаю Зарему, уничтожающую меня темными щелями глаз. А рядом с ней молодую девушку. Что все это значит?

Мужчина привлекает мое внимание одним лишь жестом руки.

— Поднимись.

Этот голос обладает такой силой, что мне не остается ничего другого, кроме как выполнить его требование. Мне кажется, я бы встала, даже если бы у меня отнялись ноги.

Но впервые я не рискую смотреть в глаза своей опасности. Возможно, я просто устала в нее смотреть, а возможно, поумнела.

— Рыжие всегда сводили его с ума, — грохочет хриплый голос, а потом мой подбородок пленят мозолистые пальцы. — Но ты самый настоящий огонь, — он поворачивает мою голову из стороны в сторону, будто осматривает лошадь перед покупкой. — Такая красота опасна для мужчин. Неудивительно, что он захотел тебя в свою коллекцию.

Зачем он мне все это говорит?

— Посмотри на меня, дитя, — произносит медленно, но достаточно твердо, когда прекращает вертеть мое лицо.

Судорожно выдохнув, я так и делаю.

— Зеленоглазая лиса, — его морщинистые губы искривляет ухмылка. — Ты знаешь, зачем я здесь?

Сглатываю, мотая головой из стороны в сторону.

— Мой младший сын опозорен из-за тебя.

Мое сердце спотыкается и летит в самую непроглядную бездну. За что мне все это? Пытаюсь отстраниться, но жесткие пальцы напоминают мне о том, кто передо мной стоит, и я вновь замираю.

— Джафару стоит преподать урок и напомнить, что не вся власть в его руках. И