– Привет, Кумар! – сладко прошептал Ганди и подарил исламскому воину улыбку, сводившую с ума затянутых в латекс мальчиков в квартале Седермальм.

– Вставай! Пошли! – Кумар не отреагировал на приветствие. Он выполнял приказ. Ответственно и серьезно, как делал все в своей жизни.

– Поможешь мне одеться? – Ганди кокетливо вскинул глаза. И тут же потупил их, потому что прочитал в ответном взгляде такое презрение, от которого могла увянуть роща вечнозеленых деревьев.

Кумар смотрел на него как на насекомое, недостойное даже того, чтобы повторить ему свое требование. Он просто повел дулом компактного «МР-5», висевшего на ремне под мышкой.

Ганди собрался молча, натянув сапоги и накинув куртку. Длинным извилистым коридором они прошли в помещение, напоминающее пустой стакан. Круглые бетонные стены уходили вверх метра на четыре и заканчивались перегородками, над которыми, как казалось Ганди, раскинулась обширная терраса с пышным садом. Впрочем, это были лишь его фантазии. В самом помещении царила пустота, поэтому гулкое эхо отражало каждый звук, рассыпав дробью их шаги.

– Ты долго спишь, швед, – с другой стороны в бетонный стакан вошел Али. Нетерпеливым жестом он приказал Кумару выйти.

– Мне нужно восстанавливать силы. Организм, знаешь ли, реагирует. – Ганди поднял средний палец левой руки. Несмотря на то, что палец был замотан в белый бинт, жест вышел достаточно вызывающим.

– Скажи спасибо, что у меня в тот момент завалялся лишний палец. Иначе ты лишился бы не только ногтя.

– Нормальный бытовой садизм. Ничего другого я и не ожидал. Видел в фильмах, как у вас обращаются с заложниками. Вы кровожадны от природы. Впрочем, всегда есть место для индивидуальной импровизации. Как лично вы предпочитаете пытать заключенных? Закармливаете свининой, чтобы потом они сдохли в муках от ожирения? Спаиваете коньяком до сумасшествия? Симулируете утопление? А может, сегодня для разнообразия попробуем пытки электричеством? Два провода, короткое замыкание – бах! – Ганди хохотнул.

– Молодец, швед, хорошо шутишь! – отозвался Али. – Ты не трус. И ты оптимист. Первое мне нравится. Второе – явный признак глупости. Кто умеет шутить, умирает легче остальных. Жаль, что к тебе это не относится.

– Кто же хочет жить вечно? – процитировал Ганди песню своего кумира и выдавил улыбку, которая должна была означать превосходство короля над толпой перед восхождением на эшафот.

Вместо улыбки вышла натужная гримаса. Зеркалом, благодаря которому Ганди понял это, было лицо Али, по которому блуждала презрительная ухмылка.

– Никто. Никто не хочет жить вечно. И никто не хочет умереть завтра. Все знают, что умрут, но предпочитают откладывать это на далекое и неопределенное будущее. Тебе откладывать некуда. У тебя будущего нет. Пора переводить стрелки.

Неожиданно Али расхохотался, обнажив крупные белые зубы. Ганди недоуменно уставился на этот волчий оскал.

– А здорово я придумал насчет часов и стрелок!

Довольный собой, Али похлопал Ганди по плечу.

Из Москвы они выбирались почти столько же, сколько затем потратили на всю оставшуюся дорогу. Серж быстро раздобыл автомобиль, новенький «ниссан» бордового цвета. Для этого потребовалось лишь сделать один звонок в автосалон, который по стечению обстоятельств находился на проспекте Мира, на пути в Ярославль.

– Я шесть раз оплачивал у них автомобили для клиентов, которые они затем разбивали в Москве. И шесть раз честно возвращали их полную стоимость. Я заслужил бонус.

Кристина беспокойно ерзала на сиденье и ежеминутно прикладывалась к литровой бутылке «кока-колы». Серж тоже нервничал, но старался этого не показывать. Время от времени он непроизвольно бросал взгляд в зеркало заднего вида. И тут же отводил его, понимая, что в такой пробке вычислить преследователя, если он есть, невозможно.

Бесконечный полудохлый удав из сотен разномастных автомобилей с трудом полз по асфальту, одолевая метры. Сзади маячили одни и те же участники заезда, как тут разобрать, следит кто-то из них за тобой или нет. Если – да, значит, все, что они прошли в Чистилище – так Серж про себя назвал номер восемьсот пятнадцать любимого отеля, – все было напрасно. Он не хотел об этом думать.

Вдоль обочины тянулись шиномонтажные мастерские, закусочные, ангары, в которых хмурые азиатские мужчины торговали хозяйственной утварью, инструментом и абсолютно неаппетитной едой – чебуреками, беляшами, шаурмой. Июньская жара усугубляла смрад от выхлопных газов, смешанных с испарениями прогорклого растительного масла. Серж и Кристина, не сговариваясь, перестали курить. Серж закрыл все окна и включил кондиционер. Сразу за МКАДом вдоль дороги, с интервалом в двести-триста метров выстроились девушки. Гордо поднятые лица в боевой раскраске, непрерывно жующие челюсти. Нарыв и достопримечательность мегаполиса. Кристина неожиданно перестала ерзать.

– У вас это… прямо так?

– А у вас – нет? – Серж тоже прервал молчание.

– У нас сидят по домам…

– А у нас выходят на улицу. Лето же. – Серж помахал рукой девчонке у обочины. – Им нечего стыдиться. Они продаются открыто и честно. Что большая редкость в этих краях.

– Больше никто не продается? – не поняла Кристина.

– Наоборот. Продаются все. Только втихую, из-под прилавка. Вот это, я считаю, хуже, чем у них… – Серж кивнул за окно, на обочину, по которой клубилась пыль от затормозившего рядом с проституткой «Камаза».

– А ты? Как это делаешь ты?

– Я в первых рядах. Продаюсь громко, дорого и откровенно. В этом смысле между нами, – он кивнул за окно, – никакой разницы. Ты ведь уже убедилась.

За Королевым пробка рассосалась. Серж разогнал автомобиль до сотни, и оставшуюся часть пути в Ярославль они проехали молча. Только за Переславлем-Залесским сделали короткую остановку в придорожной харчевне. Посетили туалет и выпили по чашке кофе с бутербродами. Но, когда показались семафорящие огнями и трубными факелами конструкции нефтеперерабатывающего завода на окраине Ярославля, Кристину будто прорвало. Она начала говорить громко, быстро, сбиваясь на английский, постоянно задавая вопросы и не дожидаясь ответов:

– Зачем он здесь? Что ему тут понадобилось? Захотел сбежать от всех? Одиночества захотел! Он что, не мог уехать в Таиланд? На Бали, в конце концов? Разве мало приятных мест на свете? Ты посмотри вокруг! – Она дернула Сержа за рукав футболки так сильно, что автомобиль бросило в сторону.

– Осторожно! – Серж выровнял руль и поправил рукав.

– Почему мы не можем ему позвонить? Не отвечай, я помню. Что ему понадобилось в этой преисподней?! Посмотри вокруг! Это же ад! Что ему здесь понадобилось? Хоть это ты мне можешь объяснить?

За окном тянулись серые постройки времен развитого социализма. Пятиэтажные многоквартирные дома с расчерченными на серые прямоугольные кубики фасадами, муляжи сыров и колбас, выложенные на фольгу в витринах продовольственных магазинов, аляповатые вывески и рекламные объявления, глядя на которые, хотелось позабыть родной язык.