Пит рассказал ей о театре Меллроуз – модной труппе в западном Голливуде. Его сестра работала там осветителем и могла бы организовать для Джан прослушивание. Джан изъявила желание. Итак, она проводила дни, гуляя, рассылая фотокарточки и молясь, чтобы ее заметили. Она действительно была представлена в театре Меллроуз, и вскоре последовал ответный звонок. Джан была занята в пивной рекламе, и снялась на «венецианском побережье». Это было уже кое-что.

С Питом они подружились. По вечерам Джан рассказывала ему о своих приключениях. Парень был оптимистом. Он не сомневался, что Джан получит роль. И еще Пит был неназойлив, как другие мужчины.

Однажды молодой человек попытался ее поцеловать, и Джан его оттолкнула. На следующий вечер Пит не пришел, и она очень жалела об этом. Джан вдруг почувствовала себя одинокой и с удовольствием вспоминала его сильные руки, сжимающие бутылку. Когда через два вечера Пит все-таки постучался в дверь, красавица улыбнулась ему одной из своих лучших улыбок.

– Как дела? – спросил Пит.

– Хорошо, – ответила она.

Парень вошел с обязательной бутылкой пива и сел на край второй кровати.

– Джан, можно вас кое о чем спросить? Она кивнула.

– Хотите со мной спать? Джан улыбнулась:

– Нет, друг мой!

– Вы ни с кем не гуляете. Я вам не нравлюсь?

– Нравитесь, Пит. Но не настолько, чтобы спать с вами.

– А насколько я вам должен нравиться?

Он не злился и не упорствовал. Он был просто удивлен. Джан засмеялась:

– Точно не знаю.

– Джан, вы мне на самом деле нравитесь. Давайте вместе поедем ко мне домой?

– О, Пит, я вас едва знаю и вы меня не знаете!

– Ну вот и будет случай узнать друг друга.

Молодой человек встал и нежно обнял ее за плечи. Потом наклонился и поцеловал. Джан почувствовала, как забилось ее сердце. Пит снова поцеловал ее, и хотя Джан понимала, что не надо, но поцеловала его в ответ. Это было непреодолимо. Его тело под майкой было теплым и пахло молодостью. На мгновение Джан вспомнила о Сэме. Затем она позволила Питу нежно уложить ее на кровать.

Лайла с неделю дулась и зализывала раны, а потом опять обратилась к Робби. Было больше крика и споров, но все же общение наладилось.

– Я никогда в жизни не переживала такого унижения, – вопила Лайла.

– Да нет же, переживала, – сказал Робби. – Просто ты не хочешь вспоминать.

Прекрасные глаза Лайлы сузились.

– Я бы тебя убила! Ты выглядишь таким важным, уверенным, как будто знаешь людей. Как будто перед тобой открыты двери. Конечно! Этот Джордж Джнец! И выходная дверь Ары Сагарьяна! Это все, что ты в силах мне предложить.

– Лайла, успокойся! Откуда я мог знать, что Ара собирается пригласить Терезу? Я не заставлял тебя врать. Вот с чего началось. Он, может быть, взял бы тебя, если бы ты не соврала. Я дал хороший совет.

– Не тебе ругать меня! Это был твой план, и очень глупый. Моя мать – по-прежнему фаворитка Ары. А ты – жирный гомосексуалист, из бывших. Ты липнешь ко всем, кто был знаменитостью. Вроде моей мамаши. – Вдруг ей пришла в голову ужасная мысль. – Я знаю, вы с ней все еще видитесь.

Лайла замолчала. А вдруг у Робби какие-то интриги с Кукольной Фавориткой! Вдруг они оба против нее. Лайла почувствовала, что ей плохо. Она ухватилась за край кофейного столика.

– Лайла, я встречаюсь с твоей матерью, потому что мы друзья, и я ей нужен. И тебе я нужен.

– Мне никто не нужен, – сплюнула Лайла.

Тут вошел Кен, с болезненным выражением лица:

– Да прекратите вы оба!

– У меня новая идея, – сказал Робби, не обращая внимания на Кена. – Мы забыли об агентах. Мы зациклились на том, что тебе нужна роль. Тебе надо искать агентов. Даже – того же Ару.

– Черт с ним. Когда-нибудь он будет ползать.

– Разве что на той неделе. Сейчас он едва может двигаться, – пошутил Кен.

Робби дернул плечом, словно Кен был назойливым насекомым.

– Я хочу, чтобы Лайла начала карьеру на телевидении. Я верю, что нам удастся для нее кое-что подобрать. – Робби повернулся к любовнику. – Пусть она послушается меня, Кен. Так она получит больше пользы, но она твердит, что звезды не работают на телевидении. Как будто она звезда!

Лайла уничтожающе взглянула на Робби. Чтобы рассеять тучу, Кен вмешался.

– Почему нет, Лайла? Если Марти Ди Геннаро считает возможным работу с телевизионщиками, то и тебе можно.

Лайла и Робби уставились на него.

– Ди Геннаро там не работает, – сказала Лайла.

– Теперь работает.

– Марти Ди Геннаро – на телевидении? – спросил Робби. Кен кивнул.

– Откуда ты знаешь? – спросила Лайла.

– Разве ты не в курсе всего, что касается бизнеса? В интервью «Варьете» он сказал, что смотрит на телевидение как на новое средство. Он видит, что со времени кабельной революции телевидение больше волнует, чем кино, и дает больше творческих возможностей.

– Почему один из кинодиректоров решил заняться телевидением? – спросила Лайла.

– Бог его знает. Но это факт. А Ди Геннаро держит руку на пульсе Индустрии.

– Господи, все бы я отдала, чтобы с ним работать, – сказала Лайла.

– У него что, уже готово шоу? Сценарий, актеры? – спросил Робби.

– Должно быть. Им нужны техники. Он обращался ко мне.

– Марти Ди Геннаро обращался к тебе, приглашал работать на своем телешоу?

– Ну, не он, Дино, его ассистент.

– Это впечатляет, – заявил Робби.

Он взглянул на Лайлу, мол, а я что говорил? И откинулся на диване, надвигая шляпу на глаза.

– Мой случай, – сказал он. – Хотя я бывший гомосексуалист и не имею связей, у меня еще кое-что есть в запасе.

Он помолчал. Затем пожалел ее.

– Может быть, нам удастся тебя свести с ним через Пола Грассо. А может – через Дино или еще кого-нибудь из итальянцев. Еще я знаю секретаря у Целлеров. Они имеют дела с Ди Геннаро. Может быть, удастся что-нибудь с контрактом. И я однажды приятно проводил время с одним парнем в офисе у Ортиса. Он – партнер Марти. Может, удастся с ним это обговорить.

Лайла хранила молчание. Что за хреновина! А может, телебизнес и правда поможет? Все зависит от того, как себя поставишь. Все бывает.

– Боже, что бы я только не отдала, чтобы с ним работать, – повторила она.

– Что за шоу? – спросил Робби.