– Разбуди меня завтра пораньше, – говорил каждый день Маттиа, ложась спать.

И утром мы вскакивали чуть свет и спешили отправиться в путь.

Чтобы нам хватило денег на дорогу, мы начали экономить, и Маттиа объявил, что не станет есть мяса, «так как оно вредно». И мы обедали куском хлеба и крутым яйцом, которое разрезали пополам. Иногда вместо яйца у нас был кусочек масла.

Время от времени Маттиа начинал вдруг вспоминать о разных вкусных вещах.

– Как было бы хорошо, если бы у госпожи Миллиган была все та же кухарка, – мечтал он. – Ты рассказывал, что она делала великолепные сладкие пирожки с абрикосовым вареньем.

– Ты никогда не ел их?

– Никогда, даже не видел. Как, ты говорил, называются эти белые штучки, которыми их посыпают?

– Миндаль.

– Ах!

И Маттиа разевал рот, будто собирался проглотить целый пирожок.

Дорогой мы постоянно расспрашивали о «Лебеде». Все прибрежные жители обратили внимание на это странное судно с верандой. И нам говорили не только про «Лебедя», но и про госпожу Миллиган, «добрую английскую даму», и про Артура, «больного мальчика, который почти постоянно лежал на веранде, но изредка и вставал».

Мы проходили недалеко от города, около которого жила Лиза со своей теткой Катериной, и, конечно, решили повидаться с ней. Я горячо любил всю семью Акена, но больше всех выделял я милую, добрую Лизу.

Торопливо подойдя к дому, мы вошли в него. Какая-то женщина, но вовсе не Катерина, что-то делала в кухне.

– Я хотел бы видеть госпожу Катерину Сюрио, – сказал я.

– Она уже не живет здесь.

– Где же она?

– В Египте.

В Египте! Мы с Маттиа с удивлением переглянулись. Ведь Египет где-то очень далеко.

– А Лиза? Вы знаете Лизу?

– Лиза уехала на судне с английской дамой.

Лиза на «Лебеде»! Не сон ли это?

– Когда Сюрио умер… – начала было женщина.

– Разве он умер? – воскликнул я.

– Да, умер. Тогда Катерина совсем растерялась, хоть она и нелегко падает духом. Плохо дело, когда нет денег, а денег у бедной женщины совсем не было. Одна молодая дама – Катерина когда-то была ее кормилицей – предложила ей поступить няней к ее детям и поехать вместе с ними в Египет. Но Катерина долго не решалась: все ее дети уже устроились, но у нее на руках оставалась племянница Лиза. Когда она раздумывала о том, как ей поступить, около берега остановилось судно, в котором плыла английская дама с маленьким больным сыном. Бедный мальчик скучал, и эта дама искала какого-нибудь ребенка, чтобы ему было с кем играть. Она предложила Катерине взять Лизу к себе, обещая заботиться о ней и постараться вылечить ее. Это очень хорошая добрая дама, она жалеет бедных людей. Катерина согласилась отдать ей Лизу, и девочка уехала с английской дамой, а Катерина отправилась в Египет.

Я был так удивлен, что не мог произнести ни слова.

– А куда же поехала английская дама? – спросил Маттиа.

– Не знаю, наверное, на юг Франции или в Швейцарию. Лиза обещала написать мне и дать свой адрес, но я до сих пор не получила от нее письма.

Мы поблагодарили женщину и вышли из кухни.

– Ну, теперь идем быстрее, – сказал Маттиа. – Нам нужно разыскать не только госпожу Миллиган и Артура, но и Лизу. Как хорошо это все сошлось!

И мы пошли вперед, останавливаясь только изредка и ненадолго, чтобы заработать немного денег. Однажды, когда мы вошли в небольшой городок, посреди которого протекала река, я увидел, что около берега стоит «Лебедь». Но на веранде никого не было видно, и судно казалось покинутым.

Мы бросились к нему. Не случилось ли с госпожой Миллиган и Артуром какого-нибудь несчастья?

Встретив какого-то моряка, мы стали расспрашивать его. Оказалось, что ему поручен надзор за «Лебедем».

– Английская дама, приехавшая на этом судне с больным мальчиком и немой девочкой, отправилась в Швейцарию, – сказал он. – Она вернется осенью и проведет зиму на юге.

Мы облегченно вздохнули. Никакого несчастья, слава Богу, не случилось.

– Где же эта дама теперь? – спросил Маттиа.

– Она хотела снять виллу на берегу Женевского озера, где-то около Веве, и прожить там лето.

Через четыре дня мы уже были в Веве и принялись разыскивать госпожу Миллиган. У нас осталось всего три су, а башмаки наши до того истрепались, что едва держались на ногах.

Мы ходили от одной виллы к другой, останавливались около решеток садов и играли и пели, зарабатывая каждый день немного денег.

Однажды мы подошли к великолепному саду, и я запел мою неаполитанскую песенку. Закончив первый куплет, я хотел начать второй, как вдруг в саду раздался крик. А потом кто-то запел второй куплет песни.

– Это Артур? – воскликнул Маттиа.

– Нет, это не его голос.

А между тем Капи, взвизгивая от радости, прыгал около стены.

– Кто это поет? – спросил я.

– Реми! – позвал меня незнакомый голос.

Мы с Маттиа переглядывались и продолжали стоять в полном недоумении. Тут в саду мелькнул белый платок, кто-то махнул им. Мы бросились в ту сторону и, подбежав к изгороди, увидели – Лизу! Какое счастье! Мы нашли наконец и ее, и госпожу Миллиган, и Артура!

– Но кто же это пел? – спросил я, когда немного опомнился от радости.

– Я, – ответила Лиза.

Лиза говорит! И даже поет!

Я не раз слышал, что она может снова заговорить, но мне как-то не верилось, что это когда-нибудь случится.

Я стал расспрашивать Лизу, и она рассказала мне, что госпожа Миллиган ездила с ней к самым лучшим докторам, и благодаря этому она вылечилась.

– А где же госпожа Миллиган? Где Артур? – спросил я.

– Вот они, – ответила Лиза и показала на аллею сада.

И мы увидели вдали длинное кресло на колесах, которое катил лакей. В кресле полулежал Артур, а за ним шла его мать и… господин Джеймс Миллиган!

Я тотчас же присел за изгородью и торопливо сказал Маттиа, чтобы и он сделал то же, совсем забыв, что дядя Артура не знает его.

Через минуту я опомнился и сообразил, что наше внезапное исчезновение изумит и встревожит Лизу.

Тогда, немного приподнявшись над изгородью, я вполголоса сказал ей:

– Не нужно, чтобы господин Джеймс Миллиган видел меня.

Она с испугом смотрела на меня.

– Никому не говори про нас. Ни слова! – продолжал я. – Завтра в девять часов мы снова придем сюда. Постарайся быть тут одна. А теперь уходи.