направленная в Нижний Новгород, огласила состояние здоровья Хлоповой, то инокиня Марфа сказала, что скорее оставит сына («еже не быти ей в царстве пред сыном») — иначе говоря, добровольно разделит ссылку Салтыковых, — чем увидит его женатым на Хлоповой[644]. Столь упорное противостояние Марфы этому браку Забелин объяснял ее личной неприязнью к будущей невестке. Марфа разделяла ненависть Салтыковых к Хлоповым, а ссылка первых только ожесточила ее и еще больше настроила против девушки[645]. Не случайно новой кандидаткой в невесты, к которой Марфа направила сына, стала Мария Долгорукова, родственница Шестовых и Салтыковых.

То, что молодой царь прислушивался к возражениям со стороны матери, часто объяснялось либо его неспособностью противостоять ей (личности, более сильной, чем он), либо его привязанностью к ней. О недостатках характера царя можно только гадать — но, если что-то дело Хлоповой и показало, так это его решительность и одновременно уступчивость. Ясно, что царь был привязан, даже зависим, от матери. О том, что отец царя не играл никакой роли или, в лучшем случае, играл второстепенную роль, прямо свидетельствует отчет голландской дипломатической миссии в Москву в 1624 году, недавно опубликованный и изученный Полом Бушковичем[646]. В этом отчете взаимоотношения царя с отцом характеризуются как отстраненные и прохладные: «…естественная любовь которого [т. е. царя Михаила] обращена более к матери, нежели к отцу, настолько, что отец и сын долгое время в Москве не встречались»[647]. Согласно этому же отчету, мать царя жестко выступала против его предполагаемого брака с принцессой Браденбургской в 1623 году. «Мать изо всех сил воспротивилась этому, — говорится в тексте, — и поклялась не давать никакого благословения сыну»[648].

Инокиня Марфа — одна из наиболее устрашающих и потрясающих женщин своего времени — была членом фракции, которая пережила опалу и ссылку двух своих лидеров. Она продолжала сражаться за интересы блока, скрепленного родственными связями, к которому принадлежала. Если Марфу возмущала ссылка Салтыковых, то только потому, что это был удар по ее фракции при дворе, а не потому, что она разделяла уязвленную гордость царского оружничего. Братья Салтыковы устроили заговор против Марии/Анастасии Хлоповой не в одиночку.

Мария Долгорукова и Евдокия Стрешнева

Царь Михаил Федорович, после того как его отвергли иностранные королевские дома, а его выбор в пользу русской невесты был отвергнут матерью, 19 сентября 1624 года под ее сильным давлением женился на княжне Марии Владимировне Долгоруковой. Был ли в 1624 году устроен смотр невест? Был ли выбор Марии Долгоруковой целиком делом рук инокини Марфы, которая, по словам Забелина, «втайне готовила ему [сыну] невесту по своему выбору»?[649] Или влияние Марфы Ивановны оказывалось ею в рамках смотра невест, все-таки организованного, пусть и для проформы, в 1624 году?

Если заглянуть в летописный рассказ о деле Хлоповой и женитьбе на Долгоруковой, то мы не увидим и намека на смотр невест[650]. Действительно, летописи говорят о том, что царь женился на Долгоруковой против своей воли, а этого не должно было случиться, если бы смотр невест проводился. Целью смотра невест было выбрать кандидатку, угодную царю, даже притом, что список претенденток составлялся прежде всего на основании политических представлений (это было непременным условием), а не на основании душевной и физической привлекательности девушек. Как сообщают летописи, царь Михаил женился на Долгоруковой из послушания своей матери, а не из любви к новой невесте и даже не из предпочтения ее кандидатуры другим. Поэтому большинство историков, которые рассматривали этот брак, пришли к выводу, что никакого смотра невест не было, а выбор был сделан приватно, в ходе совместного обсуждения отцом, матерью, сыном и ближайшими родственниками[651]. Царь Михаил делал то, что ему сказали.

С другой стороны, есть причины считать, что смотр невест в 1624 году все же проводился. В малоизвестной генеалогической записи, сделанной в XVII веке и имеющей вид отдельного, одиночного столбца, или рукописного свитка, содержится родословная Марии Владимировны Долгоруковой и ее дальней кузины Огрофены Владимировны Долгоруковой. Цель создания этого небольшого артефакта остается неизвестной, он был обнаружен среди личных бумаг знаменитого русского историка Герхарда Фридриха (Федора Ивановича) Миллера и впервые опубликован Олегом Щербачевым[652]. Очевидно, это не фрагмент типичной родословной наподобие тех, что находятся в родословных книгах, поскольку здесь записаны также имена супруг и центром являются Мария и Огрофена, а не весь их род. Этот маленький текст почти наверняка один из тех отчетов о родословных претенденток в невесты, которые составляли в преддверии смотра невест. Подобная записка была составлена об Овдотье Гундоровой, кандидатке в невесты Ивана IV для его первого брака в январе 1547 года (см. главу 2). Разумеется, родословная Долгоруковых упоминается в описи архива Посольского приказа — в числе тех родословных, что были, по всей видимости, изучены[653]. Огрофена, как и Мария, могла быть среди претенденток в невесты в 1624 году, поскольку ее принадлежность к роду Долгоруковых делала ее столь же подходящей кандидатурой в глазах матери Михаила, как и Марию[654]. То, что целью Марфы Ивановны было женить сына на ком-то из рода Долгоруковых, а не именно на Марии, ясно из того простого факта, что в 1616 году, когда возник заговор против Хлоповой, Мария Долгорукова была еще слишком юной для брака. Скорее всего, она родилась в 1608 году, т. е. в 1616‐м ей было всего 8 лет[655]. Получается, эта небольшая запись о родословной, вероятно, осталась от организации смотра невест, проведенного, чтобы придать отпечаток традиции заранее уготовленному браку с Долгоруковой.

То, что в 1624 году проводился смотр невест, подтверждено и ясно записано в отчете голландской дипломатической миссии, опубликованном Бушковичем и развеивающем все сомнения. В нем упомянуто, что «из сотен девиц во всей стране не нашла она [инокиня Марфа] более подходящей к этому званию, чем дочь князя Владимира Долгорукого, и 19 сентября 1624 года с ней наскоро отпраздновали свадьбу»[656]. Таким образом, очевидная и намеренная манипуляция с выбором невесты царем Михаилом осуществлялась властной матерью в контексте смотра невест.

Но, как бы искусно инокиня Марфа ни управляла делами, ее планы тем не менее были в конце концов сорваны. Невеста Михаила заболела во время свадьбы и медленно угасала до своей смерти, последовавшей 6 января 1625 года[657]. Забелин предположил, что Мария Долгорукова, как и Мария Хлопова до нее, стала жертвой придворной интриги, и предположил небезосновательно[658]. Какими бы ни были причины печальной смерти Долгоруковой, ее смерть положила