– Ты хочешь сказать…

– Да, теперь ее генетический код включает инопланетный – код Создателей, который есть и у Эа. – Она сделала глоток чая. – И поскольку я ее дочь, мне это тоже частично перешло.

Глаза Хиляля расширяются в понимании.

– Так ты…

– Гибрид, – кивает Стелла. – Межгалактический мутант. – Теперь, по крайней мере, понятно, почему это устройство и тебя обозначало кадуцеем, как и Эа.

– И это свело нас вместе, и это здорово. К тому же я не сдалась, хотя он на протяжении двадцати двух лет издевался надо мной, чтобы держать меня в подчинении. Ты даже представить себе не можешь, на что он способен. К счастью, долго это не продлилось. Не так давно я начала изучать историю человечества. Хотя о Последней Игре я ничего не знала, пока все не разразилось. Но я искала информацию о 12-ти Линиях, об искушении человека и о том, что называется Древней Истиной.

– Древней Истиной?

– Да. Ты об этом знаешь, не так ли? Ну конечно, знаешь. Вижу по твоим глазам.

Он кивает. Рассказывает Стелле о двух предназначениях аксумской Линии. Об обязанности не только готовить Игроков к Последней Игре, но и охранять Древнюю Истину. Отыскать и уничтожить Эа.

– Но до сих пор нам так и не удалось его найти, – с сожалением в голосе заканчивает Хиляль.

– Ну, он тот еще хитрец. Скользкий змей, – отзывается Стелла. – Увы.

– Но теперь ты его, считай, нашел. Потому что нашел меня. Я, может, и не могу приблизиться к нему меньше чем на полмили, зато можешь ты.

Хиляль чувствует, как поднимается настроение.

– Ты поможешь мне, Стелла Виктори?

– Да, черт возьми. Помогу. Но должна предупредить: поиски Эа практически равносильны самоубийству. Обречены на провал.

Его, кстати, все знают под именем Вэйланда Виктори.

Хилялю это имя знакомо. Как, впрочем, и всем.

– Владелец отелей?

– Он самый. Проблема в том, что этот чертов ублюдок бессмертен. Торчит на Земле уже больше десяти тысяч лет и проторчит еще столько же.

– Но я могу его убить, – качает головой Хиляль.

– Брехня.

– Нет. Я могу.

– Ну и как же?

Он рассказывает о Ковчеге Завета, о посохах Аарона и Моисея. – Они были созданы для того, чтобы его уничтожить, Стелла, понимаешь? И вручены Моисею – только для этой цели, однойединственной. Все, что мне нужно, – подобраться к нему как можно ближе и ударить.

– Хочется верить, что все так и будет. – Девушка делает большой глоток чая. – Я все еще считаю, что это чистой воды самоубийство, но если твое оружие сработает, значит, все не зря. Прости, что вела себя как дура.

– Ну вот еще. Я тоже виноват.

– Тогда к делу. Один из моих агентов работает совсем рядом с Вэйландом. Ее зовут Рима Суботик. Она уже долго ждет, что ей поручат что-нибудь сделать, и я думаю, это время настало.

Ну, так что скажешь? Разрешаешь мне тебе помочь?

– Да, Стелла Виктори. Разрешаю.

– Отлично. Тогда давай-ка устроим тебе аудиенцию с бесценным Вэйландом Виктори.

Япония, порт Токио, специальный район Кото, квартал

Синкиба, 3 дом № 7-19, склад линии Шань

Хлоп. Спазм. Хлоп.

Ань просыпается от тика. Отголосок сна, который он все равно не помнит. Он лежит на раскладушке в южном конце длинной, похожей на пещеру комнаты. Ань поворачивается на бок, рассматривает пространство комнаты. Солнечный свет едва пробивается сквозь три крошечных слуховых оконца, затянутых жирной пленкой грязи. Серверные стойки. Столы, забитые системными блоками, мониторами и клавиатурами.

Металлические ящики, под завязку набитые оружием, деньгами и снаряжением. Целый контейнер взрывчатки, детонаторов, пультов управления и прочей электроники – хватит, чтобы разнести все в радиусе трех кварталов от этого искусственного клочка земли в токийском порту. Еще один контейнер – в нем прячется великолепный мейнфрейм IBM Systems, защищенный запутанным, четырехуровневым сетевым экраном его собственного, Аня, изготовления. Canon-5D на треноге. Лейка душа над открытым сливом. Раковина. Унитаз. Зеркало в полный рост. Стойка-каталка с небольшим количеством одежды. Его временное королевство. Одна из шести оставшихся в мире штаб-квартир Линии Шань. Дворец разрушения, откуда он сделает следующий ход в этой Игре.

Ань встает. Он обнажен, если не считать ожерелья на шее. Идет по бетонному полу. Подходит к раковине. Включает горячую воду. Поднимается пар. Он кладет руки на грудь, поглаживает ожерелье из волос Тиёко Такеды. Вдыхает – глубоко, носом. Запах все еще чувствуется. Он ослабевает, но пока еще Ань может улавливать аромат Тиёко.

Правда, неизвестно, насколько этого еще хватит.

Хлоп. Спазм. Спазм.

Тик почти незаметен, словно крошечная запоздалая мысль. Тиёко защищает его. До сих пор. Даже после того, что Ань сделал с ее дядей. Даже несмотря на оскорбление, которое он нанес ее Линии.

Даже после этого.

Так сильно она его любит.

Даже сейчас.

Ань моет руки под струей воды. На запястье у него – часы Тиёко. Он заводит их.

Тик-тик-тик.

Секунды бегут.

Время не ждет.

Тик-тик-тик.

Он снимает с вешалки черный комбинезон, натягивает на себя. Садится к главному терминалу. Кусает ногти, пока компьютер выходит из спящего режима. Пристукивает ногой по полу. Монитор горит. Экран заполняет фотография Тиёко – снимок, вытащенный из камеры наблюдения в китайском аэропорту. Ань открывает окно, печатает длинный ряд команд и вводит пароль 2148050023574. Поднимает руку, проводит ею в воздухе. Контроллер Kinect, встроенный в компьютер, распознает его жест. Окна открываются и закрываются, появляются и исчезают. Карты, фотографии, списки имен, координат, древних построек, священных мест. Он открывает папку с фотографиями, быстро просматривает их.

Сара Алопай – снимок из альбома выпускников.

Яго Тлалок – четкий кадр с камеры наблюдения. Маккавей Адлай – скорее всего, прошлогодний снимок, – в черных плавках на каком-то европейском пляже. Байцахан – сильно зернистое фото из архива секретной службы Улан-Батора.

Улыбающийся Хиляль ибн Иса ас-Сальт – изображение нашлось на сайте одного из благотворительных христианских обществ Эфиопии. Синие глаза, ровные зубы, сияющая кожа.

Эшлинг Копп – в бикини на набережной Кони-Айленда.

Кожа у нее белая как снег.