– Хорошо, – промолвил Роллер. – Где этот свиток?

– Я скажу тебе позже. Но если меня не окажется здесь, чтобы сказать тебе это, поищешь его сам, и непременно найдешь. Главное, помни: этот документ убьет Маргариту вернее, чем яд или кинжал.

С этими словами она удалилась, вышла из дома и направилась ко Двору чудес.

Чего она хотела?.. Попытаться спасти сына и Миртиль? Или просто-напросто умереть вместе с ними? Она и сама толком не знала. Но чего она желала всем сердцем, так это увидеть его в последний раз, сказать ему: я твоя мать!..

Мабель бродила вокруг Двора чудес два дня.

Сначала она подумала, что попадет туда без особого труда, но первый же часовой, на которого она наткнулась, прогнал ее, пригрозив копьем. На всех улочках, через которые она пробовала проникнуть во Двор чудес, ее встречали караульные и такие же посты: пройти было невозможно.

В течение двух дней она если и ела, то лишь для того, чтобы не упасть в голодный обморок. По мере того, как шло время, ее горячка и отчаяние усиливались.

Вечером второго дня, прислушавшись к разговорам лучников, она поняла, что штурм начнется с рассветом.

Тогда она убралась восвояси.

Рядом с церковью Сент-Эсташ она присела на каменную ступеньку, под навесом, и так просидела с пару часов, уже отчаявшись найти способ пробиться к сыну… Не более двухсот туаз отделяли ее от Буридана. А Буридан был ее сыном. И этого сына она последний раз сжимала в объятиях еще в те далекие времена, когда они жили в Дижоне. И надо же было такому случиться, что именно она заманила сына в Нельскую башню! Думая о том, что она могла говорить с ним и его не узнать, Миртиль задыхалась от ярости и отчаяния. И мрачным рефреном в голове у нее звучала одна и та же мысль: «Как мне увидеть его вновь?..»

Внезапно она вскочила на ноги и побежала к Лувру.

Уж не нашла ли она способ?..

По крайней мере, она надеялась. И вот на что: она намеревалась броситься королеве в ноги, признаться ей во всем, начиная с той встречи в Дижоне, кричать, что Буридан – ее сын, сын Валуа, тот малыш, которого должен был утопить Бигорн…

Для своего сына она попросила бы помилования.

Было около одиннадцати вечера. Над городом давно уже повисла гнетущая тишина: но сейчас эту тишину нарушали странные звуки, внезапный шум, который то усиливался, то утихал. Затем все эти звуки, идущие из различных мест, слились в одно беспрерывное громыхание, и Мабель увидела, что на Двор чудес со всех сторон надвигаются отряды лучников, арбалетчиков и алебардщиков.

В Лувре все ворота были закрыты, все мосты подняты, тогда как наполненные грязной водой рвы отделяли королевскую крепость от всего прочего мира. Зубчатые башни на фоне темного неба казались неприступными и грозными, но Мабель, вероятно, знала, как войти, даже когда никто другой не мог проникнуть в Лувр, так как уже вскоре после того, как она покинула церковь Сент-Эсташ, она была в покоях королевы. Тотчас же, с неприкрытой непринужденностью, которую ей дозволяла не только ее должность, но и то сообщничество, которое объединяло ее с королевой, она вошла в спальню Маргариты.

Комната была пуста.

Пуста была и оратория, как, впрочем, и другие залы.

Две принцессы, Жанна и Бланка, безмятежно спали в своей общей спальне. Служанки и горничные удалились…

В одной из комнат Мабель обнаружила Жуану.

Покрасневшие глаза девушки свидетельствовали о том, что совсем недавно она плакала, но Мабель даже не заметила этого.

– Где королева? – спросила она.

– Вышла, – отвечала девчушка. – Происходят такие ужасные вещи…

– Да… штурм Двора чудес… – с каким-то ожесточенным спокойствием молвила Мабель.

– Нет-нет… не это… здесь… у короля…

Мабель наконец внимательно посмотрела на Жуану. Она поняла, что малышке стала известна какая-то тайна, которой ей не терпится с кем-нибудь поделиться, но она не осмеливается…

– Смелее, – проговорила Мабель. – Ты же знаешь, что я многое могу уладить… Неужели король узнал?..

– Нет, – отвечала Жуана со вздохом. – У короля по-прежнему нет ни единого подозрения насчет королева. Но… О, Святая Дева!.. Это так ужасно… Что делать?

– Да говори же уже! – вскричала Мабель.

– Мессир Филипп д’Онэ… этот бедный юноша… – пробормотала Жуана слабым голосом.

– И что с ним?

– Хорошо, я скажу. Вы ведь можете многое. Боже Всевышний, вы же знаете, как сильно я люблю королеву, и как я ей предана, но этот молодой человек… так ли необходима его смерть?.. В общем, я его видела…

– Ты видела Филиппа д’Онэ?..

– Да.

– В подземной тюрьме?

– Да!.. И он приказал мне сообщить о том, что он там, королю… И я сообщила!

– И королева об этом не знает.

– Знает. Вот только она не знает, что это я предупредила короля. Но… Ох! Это ужасно!.. Спасите его! О, спасите!..

– Спасти кого?.. Говори же, несчастная!..

– Филиппа!.. Королева была у Страгильдо. И Страгильдо должен вот-вот спуститься в камеру… Понимаете?.. Королева не хочет, чтобы Филипп заговорил!

Мабель уже не слушала. Она выбежала за дверь.

«Спасет ли она его?» – думала Жуана, убежденная, что Мабель собирается помешать Страгильдо убить Филиппа д’Онэ, так как в том умонастроении, в котором она пребывала, она цеплялась за эту надежду, какой бы слабой та ни казалась.

Мабель о Филиппе даже и не думала. Из всего, что сказала Жуана, для нее было важно лишь одно – то, что королева была у Страгильдо.

Спустя десять минут женщина в черном уже входила в загон со львами. Один из слуг, ею же на это место и поставленный, сообщил камеристке, что королева действительно приходила и долго о чем-то шепталась со Страгильдо, после чего они вместе удалились. Мабель не удивилась. Она и сама прекрасно знала, что Маргарита Бургундская и прежде не раз появлялась на ночных парижских улицах в сопровождении одного лишь Страгильдо.

– Куда они направились? Не в Лувр, так как я только что оттуда.

– Нет, не в Лувр. К лодке.

Привязанная к одному из колышков, лодка королевы постоянно находилась на берегу, прямо напротив Нельской башни. Она ничем не отличалась от многочисленных рыбацких челноков и шлюпок. Маргарита Бургундская пользовалась ею всякий раз, когда направлялась в башню.

«Что она забыла в башне в такую-то ночь?» – подумала Мабель, поспешив к реке.

Но внезапно пришедшая мысль заставила ее изменить направление. Камеристка еще быстрее зашагала к кладбищу Невинных.

– А если она откажется? – бормотала Мабель. – Или и вовсе, узнав, что я мать Буридана, прикажет Страгильдо меня убить? Так и останется безнаказанной и сможет совершить эту последнюю низость, тогда как я – отчаявшаяся, проклятая – умру, ничего не добившись? Нет! О, нет! Нужно, чтобы кто-нибудь мог нанести по ней удар и после моей смерти, нужно, чтобы я могла отомстить из могилы, если уж не смогу отомстить при жизни!