судье, что будет приседать передо мной в книксене, я выпал из реальности, в которую меня пыталась вернуть девочка-секретарь: — Вы бумаги будете смотреть, или так домой пойдете?

Ну хоть подсудимым не называет. Я улыбнулся симпатичной работнице судебной системы:

— Ну конечно буду. Где мне можно присесть, чтобы вам не сильно мешать?

Следующие полчаса я потратил на то, чтобы досконально переписать все медицинские бумажки, которые принёс в судебное заседание адвокат противной стороны, со всеми, содержащимися на трех листах, сокращениями, аббревиатурами и невнятно записанными словами.

Поблагодарив девушку — секретаря за выданных мне три чистых листа бумаги, я окончательно распрощался с судебными органами до двадцатого августа. Стоя на высоком крыльце районного и областного судов, что занимали на пару четыре этажа административного здания, я впал в глубочайшую задумчивость. Естественно, адвоката я искать не собирался. Да и не поможет мне защитник. В правовых вопросах я не хуже адвоката разбираюсь, во всяком случае, на уровне районного суда, а вот адвоката, что разберется в медицинской части дела я, наверное, и в Москве не найду. Следовательно, защита от постороннего лица, мне не нужна. Он либо возьмёт деньги и будет изображать кипучую деятельность, либо, если я денег не дам, просто не будет ничего делать.

Раз адвокаты в моей ситуации бесполезны, то мне нужен доктор, причём доктор сведущий в гинекологии и родовспоможении, а также, такой, чьи руки не связаны врачебный корпоративной солидарностью. И такой доктор у меня, теоретически, имеется, если мне удастся построить наш разговор в правильном ключе.

На моё счастье мой любимый гинеколог (другого у меня всё равно нет) вёл приём страждущих. Дождавшись, когда одна милая дама покинет пыточный аппарат, по ошибке названы гинекологическим креслом, а другая, не менее милая, на него еще не взгромоздилась, я лихо ворвался в, запретный для мужиков, если они не гинекологи, медицинский кабинет.

— Доктор, добрый день! Пойдёмте, покурим.

— Опять вы! — лицо врача стало глубоко скорбным: — Я же вам прошлый раз всё рассказал.

— Доктор, остались еще вопросы. Пойдёмте, покурим, сердечно вас прошу.

— Пять минут подождите пожалуйста, а то он не отстанет! — Доктор Давидович Яков Леонидович, мелкий жулик на ниве медицины, кивнул, растерянно переминающийся возле ширмы, пациентке и, сердито сопя, вышел вслед за мной на крыльцо районной женской консультации.

— Что вам ещё нужно? Поймите, я вам прошлый раз всё, что знал, рассказал, и больше ничем помочь не могу.

— Дорогой Яков Леонидович, поменьше праведного гнева, а то я сейчас расплачусь. Если вы забыли, то я напомню — из-за ваших липовых бумажек на меня возбуждено уголовное дело, но я, вместо того, чтобы раздуть скандал и отправить вас туда, куда хочет отправить меня ваша клиентка, я отнесся к вам с уважением, попытался найти компромиссы. А вы мне не рады, как не родной!

— Хорошо, что вам от меня нужно? — доктор нервно защелкал колесиком зажигалки, пытаясь прикурить сигарету.

— Всего лишь маленькая консультация. Вот поглядите на эти бумаги. Скажите, вот такое состояние ребенка может быть последствием физического воздействия на его мать с моей стороны на ранней стадии беременности? Я как понимаю, у Беляевой на день нашей встречи от силы шел второй месяц беременности, а может быть и первый, мне кажется, она о своем положении еще ни хрена не знала.

Доктор долго вчитывался в три листочка, переписанных мной с медицинского заключения, глубокомысленно шевелил пухлыми губами, даже посмотрел бумаги на свет, после чего, все-таки, вынес заключение:

— Однозначно нет. Скорее клиническая картина больше соответствует признакам механической асфиксии новорожденного…

— Это что? Типа пуповина захлестнула, да?

— Ну, причин может быть много…В любом случае, когда она бывала у меня, таких признаков указанной в заключении патологии я не наблюдал. Но я писать ничего не буду, нет, нет, и еще раз нет.

— И в мыслях не было, уважаемый Яков Леонидович, вы мне и так очень помогли. На этом откланяюсь, не буду вас задерживать, там вас такие женщины ждут…

Врач недовольно поморщился, выкинул бычок в урну, и с видом праведника, идущего на Голгофу, шагнул в дверь консультации.

После встречи в женским с доктором Давидовичем, мое настроение повысилось, я уже знал, что нужно делать, правда, еще не знал, как. В любом случае, в этих, непонятных, гинекологических делах передо мной забрезжил свет в конце темного тоннеля. Идеальным было бы еще и устранить слишком активного адвоката Кружкина. В профессиональном плане он меня, откровенно говоря, не впечатлил, но, если его не будет, любая замена на поле будет играть в мою пользу. Новый адвокат, даже уровнем выше, чем нынешний юрист гражданки Беляевой, будет долго входить в курс дела, да и, не думаю, что Беляева сейчас может достойно стимулировать грамотного юриста. Кружкин действует против меня не только в финансовых интересах, но и из личного неприятия — как бы то не было, банду Славика, из которой ему шли существенные финансовые ресурсы, я разогнал и кормушку прикрыл. В любом случае, мне хуже не будет.

А ведь у меня был детально разработанный план по уничтожению противного юриста. Только, как и половина планов, он отошел на второй план (каламбурчик) и, впоследствии, в рутине будней, забылся. Сейчас сяду в, неторопливо приближающийся, дребезжащий на стыках рельс, красно-желтый трамвайчик и постараюсь

Глава 25

Медовая кокетка

Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года

— Здравствуйте. Меня вас очень рекомендовали. — Маргарита села на предложенный стул, положила ногу на ногу, поправила юбку из люрекса, так что обнажилась круглая коленка и с интересом огляделась.

Казенные стены районной юридической консультации не поражал богатством, что будет присуще успешным юридическим конторам всего через пару лет. Сейчас же здесь царили ободранные бумажные обои и потрескавшийся линолеум коричневого цвета. Стулья и столы резали глаз своей дешевизной, а завершал этот парад скромности написанный черной тушью на ватмане плакат, призывавший граждан, в случае, если адвокат требует передавать плату за юридические услуги минуя кассу юридической консультации, немедленно обращаться к заведующему.

— Итак, чем могу быть полезен? — адвокат Кружкин Борис Семенович, улыбающийся Маргарите красивыми и ровными зубами, резко контрастировал с окружающей обстановкой, да и с его коллегами. Крупный, одышливый толстяк, с прядкой полос, зачесанной через голову, чтобы скрыть лысину, громко сопя, третий пытался объяснить глухой бабке в простеньком белом платочке, что заверять покупку частного дома, в одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, у председателя уличного комитета ее покойному мужу не стоило, и теперь, чтобы вступить в наследство…

Бабка, однако, терпеливости юриста не оценила, и в очередной