– Я знаю.

– Да что вы? И что же будет через триста лет?

– Пожалуйста, уважаемые зрители! Рассуждая о планах на будущее, зеленые обращаются за советом к фюреру немецкой империи! Как я и говорил, наше сотрудничество вполне представимо…

– Хорошо, оставьте свои планы при себе, – быстро сдала позиции Кюнаст, – зеленые и без вас прекрасно…

– Ладно, так на сколько же лет вперед простирается ваше планирование? На сто?

– Это чушь.

– Пятьдесят? Сорок? Тридцать? Двадцать? Знаете что, я буду сейчас вести обратный отсчет, а вы просто в нужный момент скажите: “Стоп!”

– Ни один человек не может всерьез заявлять, будто способен прогнозировать развитие событий более чем на десять лет вперед.

– Десять?

– Ну хорошо, пятнадцать.

– Ладно, какой вы видите Германию через пятнадцать минут?

Кюнаст вздохнула:

– Если вы так настаиваете: я вижу Германию как оплот экологической безопасности, с восполняемыми экологическими энергоресурсами, с высокоразвитыми технологиями, главным образом технологиями защиты окружающей среды, внутри мирной Европы под эгидой ЕС и ООН.

– Вы успели записать, Вернер? – спросил я ординарца.

– …внутри мирной Европы под эгидой ЕС и ООН, – четко отрапортовал Вернер.

– Что ЕС к тому времени по-прежнему будет существовать, вы все же знаете? – уточнил я.

– Само собой разумеется.

– И греки там по-прежнему будут? Испанцы? Итальянцы? Ирландцы? Португальцы?

Кюнаст вздохнула:

– Ну кто это может сегодня знать.

– Вы можете! В энергетической политике! Тут вы мыслите в тех же масштабах, что и я! Минимальный импорт вплоть до полного отказа от него, полное самообеспечение за счет воспроизводимого сырья, воды, ветра – вот что такое безопасность в области энергетической политики на сто, двести, тысячу лет… Вы же можете немного заглянуть в будущее. Ну что сказать – именно этого я всегда и добивался…

– Подождите! Но у вас были совершенно неверные причины!

– А какая связь между причинами и восполняемыми энергоресурсами? Неужели есть добрые ветроколеса и злые?

Она посмотрела на меня с раздражением.

– Я правильно вас понимаю, – не отставал я, – что для содержания дельфина в условиях, соответствующих его биологическим особенностям, можно применять хорошую и здоровую солнечную энергию, а вот если заселять украинские пахотные земли германскими крестьянами, то им достанется лишь буроугольная электроэнергия? Или атомная?

– Нет, конечно, – запротестовала Кюнаст, – но пусть эти земли заселяются украинцами. Если их вообще надо заселять.

– А украинцам тогда разрешается пользоваться ветровой энергией? Или тут тоже есть специальные условия? Может, у вас имеется таблица для разных типов энергии и их конкретного применения?

Она откинулась назад.

– Вы прекрасно понимаете, что я не это имела в виду. Следуя вашей логике, вы можете сейчас спросить, а не лучше ли, если бы миллионы евреев были убиты при помощи солнечной энергии?..

– Интересная мысль, – заметил я, – но евреи не тема для шуток.

На какой-то момент в студии воцарилась абсолютная тишина.

– Тишина в телевизоре – это всегда разбазаривание драгоценных народных частот, – сказал я. – Давайте лучше заполним ее рекламной паузой.

Свет приглушили. К нам подошли гримеры и обновили наши лица.

Кюнаст прикрыла микрофон рукой.

– То, что вы здесь устраиваете, это уже на грани, – тихо сказала она мне.

– Я, конечно, знаю о настроении умов внутри вашей партии, – ответил я, – но признайтесь сами: про евреев начал не я.

Она призадумалась. Вновь зажегся свет. Подождав, пока утихнут аплодисменты, я предложил:

– Давайте подойдем к столу с картами!

Справа в студии мы воссоздали старый стол из “Волчьего логова”. Я заказал для него большую и красивую рельефную карту мира.

– А почему, кстати, – на ходу спросил я, – ваша партия последнее время отказывается от опыта, от знаний бывшего военного министра Фишера?

– Йошка Фишер никогда не был министром обороны, – грубовато возразила она мне.

– Вы правы, – согласился я, – я никогда и не считал его министром обороны. Оборонять можно лишь территорию рейха, а Косово к ней не принадлежит. Аннексия не имела бы никакого смысла ввиду удаленности данной области. Или вы считаете иначе?

– Аннексия Косово никогда и не обсуждалась! Речь шла о противодействии этническим чисткам… Я не собираюсь вам сейчас разъяснять причины интервенции в Косово. Тогда нельзя было оставаться в стороне!

– Кому вы это говорите, – серьезно сказал я. – Вы абсолютно правы, альтернативы не было, как не было ее и в 1941 году. А чем, кстати, занимается сейчас этот Фишер?

Ее глаза забегали – очевидно, она выбирала между обсуждением нынешних умонастроений господина Фишера и сравнительным анализом балканской политики за последние семьдесят лет.

Она выбрала первую тему.

– Главное, что у зеленых нет причин беспокоиться о нехватке талантов в своих рядах. Йошка Фишер был и остается важной персоной в истории нашего движения, но сейчас ему на смену пришли другие.

– Например, вы?

– Например, среди прочих я.

Тем временем мы уже стояли у стола с картой. По моей просьбе флажками на ней были отмечены места действия бундесвера.

– Позвольте спросить, как зеленые представляют себе победоносное завершение наших операций в Афганистане?

– Что значит победоносное завершение? Военные действия там должны быть как можно быстрее окончены. Это ведет лишь к росту насилия…

– В Афганистане для нас нет никакой выгоды, я считаю точно так же. Что нам там делать?

– Подождите, – сказала она, – но…

– Только не надо говорить мне, что вы опять сомневаетесь в моих мотивах. Не надо говорить мне, будто только вам можно уходить из Афганистана, а я должен там оставаться!

– Я не уверена, буду ли вообще еще что-нибудь говорить, – ответила она и нервно обвела глазами студию.

Ее взгляд остановился под столом:

– Там почему-то стоит портфель, – высокомерно сказала она. – Так и задумано?

– Наверное, кто-то забыл, – отмахнулся я. – А где, кстати, фон Штауффенберг?

Портфель под столом был моей идеей. Я действительно вспомнил это происшествие, посещая “Волчье логово”. Я также предложил, чтобы он стал постоянным элементом программы. Как и проход через студию к столу. Портфель, по моему мнению, надо заново прятать для каждого гостя.