— Ага, и голубей прикормлю, чтоб они весь его загадили. Люци!

— Молчите, герцогиня. Да пребудет со мной Святая Мензурка!

Я повыше подобрала подол платья и переступила через серебристую раму. Ощущение было такое, будто меня мигом сунули в ком черной и очень холодной ваты.

— Оливия, тебе не стоит сюда… — обернулась я.

Сзади ничего не было. Чернота. Я вытянула руки и попыталась ими хоть что-то нащупать. Бесполезно.

— Ну вот, — сказала я в черное нечто. Или ничто. — Оливия может начинать хлопоты о моем памятнике.

Стоять в абсолютной темноте — не самое приятное ощущение из тех, которые мне довелось испытать за свою недолгую жизнь. Я попыталась сделать шаг вперед, потом назад. Не получилось. Я была как ложка, помещенная в бархатный футляр.

— Эй, — я решила подать голос. — О’кей, тьма! Тут есть еще кто-нибудь?

— Есть, — немедленно ответствовал странный голос, который не принадлежал ни мужчине, ни женщине и звучал прямо у меня в голове.

— Тогда кто вы? И что это за место?

— Это не место. Это состояние.

— Чье состояние?

— Ничье. Просто состояние.

— А вы кто?

— Голос у тебя в голове.

— Это я понимаю. Болезнь еще есть такая, когда голоса в голове начинаешь слышать. Но я не больна. Почему я здесь не могу двигаться?

— Потому что нет никакого «здесь».

— А вернуться обратно я могу?

— В любой момент линейного времени.

— Тогда я хочу вернуться.

— И ты решила вернуться вот просто так? Не узнав никакой страшной тайны, недоступной смертным?

— А ты что, знаешь такие тайны?

— Да, — в голосе появилось явное превосходство. — Я знаю почти все тайны обитаемого мира: от самых больших до крошечных, размером с коготок мышонка.

— Разве тайны имеют размер?

— Обязательно. Это же информация. А информация всегда имеет размер. И вес. И ценность.

— Я даже не знаю, какую тайну мне хотелось бы постичь…

— Обычно люди спрашивают о тайне бессмертия, или успеха, или любви. Спрашивают, как разбогатеть, как получить власть над миром, как избавиться от угрызений совести. Еще спрашивают, есть ли Бог, и если Он есть, то как Он все это допускает.

— Что «все это»?

— Это твой запрос?

— Нет… Я вообще-то не особо интересуюсь такими серьезными вещами. Мне только странно, что я попала в это «не-здесь» из картины, висящей в замке герцога Альбино Монтессори.

— А, ты знаешь Альбино? Очень пытливый молодой человек. Очень много вопросов задавал…

— Сейчас он уже не выглядит молодым человеком. Значит, он тоже был тут? В смысле…

— Ладно, не заморачивайся. Вам, людям, сложно мыслить без пространственной составляющей. Да, герцог Альбино был тут. Примерно в твои годы. Люди в этом возрасте очень желают стать великими, прославиться, обрести вечную любовь — в общем, всякая ерунда.

— Яне…

— Юному герцогу можно было посочувствовать — он рос нелюбимым ребенком, к тому же любая наука давалась ему крайне туго. Старшие братья, более способные, постоянно смеялись над тем, что он не может толком читать и писать. Почерк у герцога был ужасно корявый, читал он по складам, к тому же еще и заикался. И он не обладал никаким, ну никаким талантом! И герцог спросил меня, как обрести способности, за которые люди будут прославлять тебя и при жизни, и в веках. Способности, которые принесут богатство, любовь, славу, друзей, поклонников. Я посоветовал ему стать поэтом. Бедный ребенок заплакал. Он с детства ненавидел поэзию, потому что не понимал ее, да и задание учителя выучить стишок наизусть повергало его в ужас. Он не верил, что поэзия может вознести его на вершины славы и бессмертия. И тогда я показал ему некоторые картины из его будущего — как люди читают его книги, как его принимают при дворе королей и императоров, как во всех странах и на всех языках его признают величайшим поэтом… Я умею показать то, что человек хочет увидеть. Альбино задрожал и спросил, что ему нужно сделать, чтобы это будущее воплотилось. О, сказал я, нет ничего проще, просто доверься мне. Я поселюсь у тебя в голове, сказал я, и стану помогать постигать науки, писать стихи, делать правильные решения и хороший выбор.

— И ты поселился в голове герцога?

— Да. Ведь он — великий поэт, не правда ли? И у него есть богатство, замок, поклонники…

— Но у него нет любимой женщины, нет друзей…

— А это произошло потому, что в выборе невесты он мне воспротивился. Я настоятельно советовал ему юную графиню Бучетти, но он выбрал ту болезненную и хрупкую красавицу, которую сломили первые же роды. И то, что Оливия родилась слабой и больной неизлечимой болезнью, — плата за непослушание герцога. Я ведь не просто голос. Я голос Разума. Меня нельзя отвергать, нельзя не слушать. Во всяком случае, безнаказанно. Конечно, жена герцога была очень красива, но…

— Значит, это ты наслал на Оливию болезнь?

— Глупости какие. Я что, колдунья, ведьма, знахарка?! Брось ты эту чепуху! Я — голос Разума. Я — вне времени и пространства. И если человек не следует моим указаниям, я изменяю его будущее соответственно его непослушанию. Это ведь правда, что человек свободен выбирать свое будущее — если он не слушает меня. Но за такое будущее приходится платить. Иногда очень дорого.

— Подожди, подожди, ты сказал, что у герцога Альбино есть старшие братья…

— Да. Были братья. Я объяснил герцогу, что он не сможет унаследовать полностью все поместье Монтессори, пока они живы. Кроме того, они могли оказать плохое влияние на отношение старого герцога к своему отпрыску Альбино. Они так издевались над ним! У них были порочные натуры, склонные к насилию и распутству. Так что неудивительно то, как они погибли.

— Погибли?!

— Пьяная драка в трактире. Какой-то заезжий громила, которого они оскорбили, размозжил им головы своим моргенштерном. Их хоронили в закрытых гробах.

— Я думала, это герцог Альбино убил их!

— Не собственноручно. Он просто позволил мне действовать, создать условия, при которых гибель его братьев будет наиболее вероятна и наименее подозрительна. О, старый герцог был убит горем, и с тех пор всю свою любовь он обратил на Альбино. Он выписал ему лучших учителей, исполнял каждую его прихоть, но это уже было неважно — Альбино слушал меня. Тем более что я уже начал ему диктовать.

— Диктовать?

— Да. Первые стихотворения. Юношески неопытные, но уже настолько прекрасные, что это не могло не укрыться от взоров его учителей. Они заговорили о необыкновенных способностях мальчика, и дальше все пошло как по маслу.

— То есть получается, что герцог Альбино не сам сочинил свои стихи?