– Ооо! – протянул мужчина, разглядывая бумагу.

– Что-то не так? – спросила испуганно, хотя знала, что это звуки, которые открывают мне доступ во дворец.

– Нет-нет, напротив! Я сам там учился. И в институте, и в пансионате… Потом и работал там же. Вы об этом знали?

Да, конечно же, знала…

– Правда? Как здорово! – восхитилась я. – Директор Скотт – просто прелесть, правда?

– Он мой наставник и друг. Всегда им был и будет! И какие удивительные характеристики он пишет вам! Вы сами-то читали, надеюсь?

– Ну… Кажется, что он преувеличивает мои таланты… – потупилась я.

– Скотт никогда так не делает! Честнейший человек, который никогда не станет приукрашивать. Да и факты говорят сами за себя. Три года подряд побеждали в конкурсе учителей! Тут не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что вы – уникальный кадр!

– Вот и вы меня теперь смущаете…

– Ничего подобного! Ну-ка скажите что-нибудь на тилатском!

Я замялась и прочитала на языке соседней страны строки известного наивного стихотворения, которое вызубрила еще в интернате:

«В глазах твоих нашел ответы,

Разгадана загадка бытия,

Что мучала меня в часы рассвета:

Где я, зачем я и кто я?»

– Великолепно! Да! То, что нужно! Но почему вы приехали? Пансион святой Жюстины – великолепное место!

– Но и вы его покинули, директор…

– Ха-ха! Точно! – он подскочил, потрясая бумагой. – Знаете, мисс Оберг, вам не место здесь. На такой должности.

Я подняла полные ужаса глаза на Уиллоуби.

– Как?.. – пролепетала тихо.

– А вот так! Для вашего ума и талантов, которые так щедро хвалит Скотт, есть лучшее применение, чем проверять, вовремя ли буйные подростки легли спать!

– Что вы имеете в виду?

– Лучшая учительница должна учить лучшего ученика!

– О чем вы?

– О малыше – хотя, боги! Ему уже скоро семнадцать! Как летит время!– Айзеке. Наследнике нашего правителя. Я сам занимаюсь его образованием, однако у меня есть штат помощников. Вы согласитесь войти в их число? Молю, только не бойтесь и не отказывайтесь! Если все, что пишет Скотти, – правда, то я не могу упустить такую работницу. Это преступление!

– Это… это так неожиданно, – я нервно сжала ручку сумочки, примостившейся на коленях. – Право, я даже не знаю… Вы застали меня врасплох. Мне нужно подумать…

– Что? – прогремел голос Уиллоуби. – Не отказывайтесь, милая! Это такой шанс!

– Мне нужно подумать… – повторила, хлопая глазами .

– И думать тут нечего! Завтра же приходите во дворец к восьми часам утра. Уверяю! Вам подойдет эта работа и безумно понравится…

– Но я…

– Никаких «но», мисс Оберг! – он посмотрел строго, как на нашкодившую ученицу. – Вы удостоены большой чести!

– Я и не метила так высоко…

– С такими регалиями ниже и нельзя, – захохотал он. – Клара! – это он секретарше. – Хватит возиться с бумагами! Принеси хересу! У меня в команде новое лицо!

И через несколько недель, возможно, это лицо украсит плакаты «Разыскивается за убийство короля. Живой или мертвой». Но пока… пока просто выпьем вина.

Наследник был хилым, но обаятельным юношей. Такой же темноволосый, как и отец, кронпринц имел при этом совсем иные черты лица – мягкие и кроткие, как у покойной матери. Учился усердно, не отлынивал, хотя я от него практически ничего и не требовала: не для того сюда пришла, чтобы повышать уровень знаний мальчишки.

Мы сидели в просторной, но довольно темной учебной комнате, стены которой полностью закрывали полки с книгами, географические и исторические карты, портреты ученых и бесконечные таблицы. Он склонился над столом, я развалилась на диване около камина. Айзек читал вслух старинный тилатский манускрипт, часть которого я и сама, несмотря на знание языка, не понимала. То кивала, то хмыкала, то просила повторить предложение, иногда делала какие-то несущественные замечания. Запнувшись на каком-то совсем уж хитром слове, которое мне вообще показалось незнакомым, он закрыл книгу и устало выдохнул:

– И зачем мне это?

– Когда вы станете править страной, мой принц, вам придется общаться с жителями других территорий, и будет очень кстати знать язык ближайших соседей, – дала очевидный ответ, подвигаясь ближе к огню.

– Отец говорит, что все это глупости. Если ты правишь сильным государством, то весь мир будет говорить на твоем языке, а не ты – на их наречии.

– У вас очень остроумный отец, – хоть и редкая мразь, добавила мысленно. – Но пока весь мир не выучил алабский, придется нам с вами корпеть над учебниками. Вы не замерзли у окна? Может быть, подойдете к камину?

Юноша с книгой в руке приблизился к пламени и швырнул фолиант с текстом постылого манускрипта в огонь, который облизнул древнюю бумагу и мгновенно сожрал.

– Так гораздо теплее, мой принц, спасибо.

– Ты не будешь кричать? – спросил он с подозрением. – Уиллоуби меня бы за уши таскать начал.

– Не хочу портить ваши уши, они вам очень идут.

Паренек присел рядом на диван.

– Ты очень странная.

– Просто я хороший педагог.

– А сколько тебе лет? – он пододвинулся чуть ближе и положил мне на руку свои бледные прохладные пальцы.

– Я родилась всего на год позже, чем ваша матушка, – ответила довольно издевательским тоном – не получилось его скрыть.

– Правда? – он спешно убрал руку, а я сделала вид, что всего этого не заметила. – Выглядишь… ну… лет на двадцать.

– Приятно слышать такой комплимент от вас, мой принц, – я склонила голову и посмотрела на него ласково. – Может быть, достанем новую книгу и попробуем почитать. Если не понравится, всегда можно ее спалить к чертям.

– Зачем сразу жечь? – он виновато улыбнулся. – Я же так, не подумал…

– Но зачем нам эти фолианты, если все будут говорить на алабском? Можно хоть сейчас предать огню всю вашу иностранную библиотеку!

– Илва, ты шутишь так? – он посмотрел на меня как на умалишенную.

– Ну как же, мой принц, вы разве не хотите, чтобы весь мир заговорил на вашем языке? – этот вопрос, хоть и казался просто подтруниванием, я должна была задать. Очень многое зависело от ответа наследника.

– Ну… Да мне как-то все равно на самом деле… Я не люблю учить иностранные, но есть же переводчики.

– А как же амбиции? Мировое господство? – поднимала я важнейшие темы в насмешливом тоне.

– Захватить мир, чтобы не надо было учить тилатский? – он захохотал. – Это идея! А еще можно отменить закон тяготения и электрические разряды, чтобы не зубрить физику! Упразднить цифры я тоже не против. И военное дело – это кошмар, а не урок. Тактика, баллистика… Челюсть от зевоты можно свернуть. Так что надо аннулировать оружие!