резко ударил по двери кулаком, но боли почти не почувствовал. Иван встряхнул рукой и устало прислонился лбом к прохладному дверному полотну. Нужно было успокоиться и основательно подумать.

В ответ на его буйство из квартиры Островских послышалось возмущенное:

— Мя-мяу, — в переводе с кошачьего это, по видимому, должно было означать что-то вроде вали-ка ты отсюда по добру, по здорову. Сегодня даже мохнатая животина, и та мечтала поскорее избавиться от присутствия Ринберга, но, откровенно говоря, его это мало волновало, гораздо больше Ивана интересовал вопрос: куда за те несколько часов, что они не виделись, могла исчезнуть Алевтина, да ещё вместе с сыном.

После того как телефон оказался выключенным, а дверь в квартире никто не открыл, первым предположением Ринберга было, что Островская снова сбежала в неизвестном направлении, пока он, дурак, выжидал до девяти утра, чтобы дать ей время выспаться и прийти в себя, хотя сам он уже давно был на ногах.

Как только первые лучи солнца показались из-за горизонта, Иван открыл глаза и уснуть больше не смог. Несколько часов он метался по квартире, как дикий зверь, пойманный в клетку: изучал, анализировал присланные файлы из досье Островских, пока не принял для себя окончательного решения и не наметил план действий.

В любую минуту Ринберг готов был сорваться с места, чтобы увидеть Алевтину и наконец-то объясниться с девушкой по-человечески: откровенно и без малейших недомолвок- как они оба того заслуживали. Но, когда он это сделал, оказалось, его ожидал лишь кот.

— Мур-мя-мяу! — громко простонал закрытый в квартире Лешек, снова уловив подозрительное движение за дверью.

Ринберг открыл глаза и улыбнулся.

И почему он раньше до этого не додумался?

Как бы там ни было, но бросить своего питомца Островские точно не могли, а значит рано или поздно Алевтина с Арсением вернуться, но дольше ждать Иван не хотел, всё его терпение закончилось ещё вчера.

Почти бегом Ринберг спустился по лестнице со второго этажа и с силой толкнул дверь подъезда. Незачем время напрасно терять, нужно немедленно найти Островских.

К счастью, ему не пришлось долго ждать — буквально через тридцать минут он уже точно знал местонахождение Алевтины и её сына. Благодарить за это стоило обилие гаджетов в современной жизни: телефон Али по-прежнему находился вне сети сотовой связи, но умные часы Арсения всё же удалось засечь одной из вышек недалеко от их дома.

Когда Иван вернулся в машину, Геннадий без труда уловил напряжение в поведении начальника, поэтому не стал задавать лишних вопросов и молча доставил Ринберга прямо к воротам городского парка. Водителю оставалось только догадываться, что или скорее кого Иван Соломонович там забыл. В конце концов у богатых свои причуды!..

***

Иван увидел их издалека.

Островская не только ни от кого не скрывались. Они напротив находились в очень людном месте, предназначенном для семейного отдыха. Алевтина вместе с Сенькой и своей вечной подружкой Евой организовали пикник, расположившись в одной из крытых беседок парка.

Ринберг сразу же обратил внимание, что Островская сидела, укрывшись клетчатым пледом, хотя на улице было тепло, а тёмные солнцезащитные очки только ещё больше подчеркивали неестественную бледность девушки.

Подружка её что-то тараторила, не умолкая ни на секунду, и при этом успевала активно жестикулировать, сама же Алевтина молчала, лишь время от времени, будто нехотя, кивала или отрицательно мотала головой.

Сенька нашёлся здесь же: мальчик резвился неподалёку вместе с девчушкой чуть постарше.

Аля сняла очки и пристально посмотрела на Ивана. И от этого её взгляда мужчину пробрало так, будто она заглянула в самый тёмный закоулок его души.

Он поднял руку для приветствия, Островская кивнула и грустно улыбнулась, будто поняла без слов, что ещё совсем недавно Ринберг подозревал её в побеге.

Иван выдохнул, ведь она даже и не думала оправдывать его худшие ожидания. Просто случилось недоразумение. В жизни и не такое бывает.

Ева настойчиво продолжала разговаривать с Алевтиной, зря только старалась — Ринберг уже прочно завладел вниманием девушки.

Сейчас каждый его шаг, приближал Ивана прямо к желанной цели.

— Привет!

— Привет…

— Не застал вас дома, — Ринберг не стал ходить вокруг да около.

— Я думала, что ты позвонишь, — спокойно ответила Островская.

— А я и звонил тебе.

— Да?.. Странно, я не слышала, — вот теперь Алевтина искренне удивилась, наклонилась за рюкзаком и стала неуклюже в нём рыться в поисках телефона. — Надо же, сети нет… Похоже что мой не убиваемый телефон умер в самый неподходящий момент.

После этих слов Аля замолчала. Иван тоже не спешил продолжать разговор. И даже Ясная на минуту притихла, переводя испытывающий взгляд с одного на другого.

— Ладно, Аль, мы, пожалуй, с Сенькой сходим, купим мороженое, как он хотел. Вы здесь не скучайте, — Ева быстро протиснулась мимо Ринберга, стоявшего на входе в беседку, и унеслась прочь.

Иван прошёл внутрь и опустился на скамейку с правой стороны стола, тем самым оказавшись напротив Островской.

— Знаешь, моя бабушка Сима любила стихи и меня заставляла читать. Помню, я даже немного злился, думал, что это просто чушь собачья, а оказалось, сам попался. Некоторые до сих пор помню… Лицом к лицу. Лица не увидать. Большое видится на расстоянье.

Аля пожала плечами, озадаченная неожиданной переменой в его настроении.

— Есенин…кажется.

— Да. Ты по-прежнему ничего не хочешь мне рассказать? — задал Ринберг наводящий вопрос, деликатно подталкивая девушку к разговору.

— А надо? Думаю, ты уже и так всё знаешь, иначе бы вряд ли пришёл.

— Вот сейчас ты не права, я пришёл бы в любом случае.

— Хорошо, если так, — Алевтина совсем не разделяла его уверенности, чтобы придать себе сил она сжала кулаки под столом и решительно продолжила. — С одной стороны, устала от недосказанности, а с другой начать никак не могу. Ты лучше спроси, постараюсь ответить, хотя и не хочу, чтобы всё, что я сейчас скажу, выглядело как оправдание.

Мужчина перевел взгляд на её губы и задал свой первый по-настоящему важный вопрос.

— Почему по документам твой сын Иванович?

— Наверное, потому, что он Иванович и есть! — грустно улыбнулась девушка.

— То есть Арсений…он…мой? Мой сын?

— Да! — тихо выдохнула Островская, даже глядя в сторону, она ощущала на себе его взгляд, то, как внимательно он следит за ней.

— Почему ты мне не сказала?

— А когда, по-твоему, я должна была сказать? Тогда, когда мы не знали друг друга, или сейчас, когда ты меня даже не узнал? — Алевтина закрыла лицо руками, ведь непрошеные слёзы почти выступили из глаз.

— Аля, семь лет… Мы потеряли семь лет… Я могу понять, что