уши — они были чуть не в полметра, раза в три больше, чем у Костика! Боря попробовал пригнуть их и прикрыть фуражкой, но разве спрячешь такие ушищи! Такие безобразно громадные ушищи! Да и больно их пригибать…

Ага, ничего… Всё-таки уменьшаются!

Уши и в самом деле медленно теряли величину, словно убирались внутрь, и Боря трогал и пробовал их до тех пор, пока уши не стали примерно такими, какими были десять минут назад.

Вдруг Боря услышал вверху Наташкин голос:

— Хорошо, мамочка, спасибо! — И вслед за тем загудел лифт: кабина пошла вниз.

«Сейчас я тебя награжу ушами! — подумал Боря. — Такие ушки приделаю тебе — не будешь больше летать в воздухе и гнаться за мной! Стыдить перед всеми! Пусть все увидят, какая ты красивая!» И, подождав кабину, направил на неё Хитрый глаз и побежал следом. Он бежал очень быстро — лишь руки касались перил, а ноги летели над ступенями.

У второго этажа он обогнал кабину, и, когда она спустилась вниз, Боря уже ждал Наташку.

— Здорово! — Он увидел, как возле её косичек уже заострились и уверенно росли вверх ушки. — Пойдём вместе в школу?

— Пойдём, пойдём! — Наташка хихикнула. — Я очень рада! — Она опять хихикнула, закатила глаза, завертелась на одной ноге и совсем неожиданно хлопнула себя по голове портфелем.

— Почему рада? — Боря помрачнел.

— Ты ловкий, ты энергичный, ты быстрый, ты…

— Храбрый, — вставил вдруг Боря: ему так хотелось всегда быть храбрым.

— Храбрый! — охотно повторила Наташка, и Боре очень приятно было слышать это, и он добавил:

— И ты молодец, что выменял подводную лодку, и Вова с Геной должны помочь тебе…

Она и это повторила, слово в слово!

Почище Костика…

Теперь ему бояться нечего: ребята будут делать всё, что он прикажет им, и никто не посмеет поколотить его за лайнер и лодку…

Наташка всю дорогу тараторила, крутилась перед ним то на одной, то на другой ноге, вонзала в воздух свой длиннющий нос, точно хотела протаранить муху, потряхивала ушами. Её красное пальто металось перед его глазами, и Боре было очень смешно. А потом стало жаль её: и она это вроде, Наташка, его давняя знакомая — сколько живёт он, столько и помнит её, — и вроде совсем не она… Разве была она когда-нибудь такой глупенькой и с такими ушами?

— Не дурачься! — Боря удержал её за руку.

Наташка с такой силой снова уколола носом воздух, что едва не упала.

Боря отвёл Хитрый глаз в сторону.

У школы им повстречался Стасик.

— Эй, куда скачешь? — крикнула Наташка этому коротышке. — Постой! Ты знаешь, как мы теперь дружим с Борей?

— Ты дружишь с Борей? — удивился Стасик, и Боря, слегка бледнея, повернулся к нему.

Стасик подскочил, прыгнул через школьный порог и, двинув высоченного десятиклассника головой в живот, метнулся в вестибюль. Даже уши его не успели увеличиться.

— Что это он? — Наташка хихикнула на всю школу, и Боря отошёл от неё. Но она тут же поймала его за полу куртки и со смехом задёргала: — Не пущу, не пущу!..

Боря залился краской:

— Дай раздеться!

Он снял куртку, переложил приборчик в карман ковбойки под пиджаком и, пока Наташка, нелепо подпрыгивая, выдёргивала руки из рукавов пальто, побежал на второй этаж.

Да, Наташку ему было жаль. Но других? Они отворачивались от него, презирали, не считали за человека, убегали, чтобы не идти вместе домой, грозили, а он будет жалеть их? Уж эта кнопка должна помочь ему…

Глава 18

Месть

В дверях стоял Глеб. Его всегда бодрое, надменно-толстое лицо сейчас было вялым и безнадёжно кислым. «Жадина, хитрец, все мои беды из-за тебя!» — подумал Боря и увидел, как под прямым взглядом приборчика узкие глаза Глеба мгновенно расширились — вот-вот выскочат из глазниц! А уши стремительно полезли вверх.

И Боря безжалостно приказал:

— А ну, Попугай, покажи классу, как ты можешь кричать по-попугайски!

Глаза Глеба блеснули готовностью, тонкие губы улыбнулись, и он резким, птичьим голосом прокричал на весь коридор:

— Ко-ко-ко… Я Попка-дурак, Попка-дурак, Попка…

— Хватит, — прервал его Боря, испуганно озираясь. — Ты не в коридоре, ты в классе покричи.

— Пожалуйста! — Глеб ворвался в класс.

Он бегал по рядам и оглушал всех птичьим воплем. Боря тем временем повернулся к Андрею. Тот зашевелил, задёргал бровями, надвигая их на самые глаза, потом принялся сжимать губы, силясь изобразить на лице свирепое мужество, и его уши нехотя, но тоже начали увеличиваться.

— Андрей, ты слышишь меня? — спросил Боря.

— Ну? — Андрей ни на миг не прекращал сжимать губы, выпячивать нижнюю челюсть, хмуриться, нагонять на лицо отвагу и свирепость, точно ему было очень важно уж если не испугать кого-то, то, во всяком случае, убедить в своей силе и мужестве.

— Выжми стул! — сказал Боря.

— Да это мне плюнуть! — Андрей решительно подошёл к стулу, стоявшему у стола, взял его за заднюю ножку и на вытянутой руке легко оторвал от пола.

— Молодец! — сказал Боря. — А ты можешь поднять стул, посадив на него Цыплёнка?

— Чтобы все смеялись? — Вова надулся.

— Иди к нему! — сказал Боря.

— Не хочу! Ты отдай мне сначала лайнер…

— Значит, не хочешь, чтобы этот храбрый и мужественный человек…

— Вот именно! — Андрей внушительно стукнул себя кулаком по груди.

— …поднял тебя со стулом одной рукой и пронёс по всему классу?

Вова завертелся на парте и нехотя подошёл к Андрею.

И тут Боря опять спохватился: ну зачем прицепился к Цыплёнку?

Прозвенел звонок.

В класс вошла Нина Петровна, учительница русского языка, и начался урок. Боря сидел на парте криво, полуобернувшись карманом к окну, чтоб никого больше не задеть Хитрым глазом. И так ребята не пришли ещё в себя: переговаривались, посмеивались. Но уши у всех почти достигли обычных размеров.

— Что с вами, приятели? — спросила Нина Петровна. — Вас как подменили!

— Нет, — гордо заявил Андрей, — нас никто не мог подменить, — это мы, и мы не отступим и не покоримся ему!

— Кому? — поинтересовалась учительница.

— Тому, кто хочет с нами что-то сделать… Не отступим!

— Я что-то не очень понимаю тебя… Нельзя ли ясней?