раздался вдруг новый взрыв. Ребята бросились врассыпную к берегу, и над ними медленно опадали фиолетовые хлопья.

— Что я натворил! — Гена стукнул себя кулаками по лбу. — Я не помню, сколько запрограммировал выстрелов! Лодка вышла из повиновения и стала неуправляемой… И это всё ты, ты! — Он показал пальцем на Борю, а Боря на всякий случай отпрыгнул ещё метров на пять от него.

— Куда вы, вперёд! — напустился на ребят Боря, опасаясь, что из-за этих ракет прекратятся спасательные работы. — Вперёд! На поиски!

— А сам чего не идёшь? — крикнул вдруг Андрей, выскакивая на берег, весь в пупырышках гусиной кожи, с дрожащими посиневшими губами. — Ребята, за мной!

И не успел Боря опомниться, как его схватили, подняли, и он, качаясь, поплыл в воздухе.

— Что вы делаете?! — взвыл он, дёргаясь и плача. — У меня же приборчик!..

Но вокруг были сердитые глаза, мокрые, слипшиеся чёлки на лбах, сведённые холодом трясущиеся губы. И уши… Уши, уши, уши! Его за руки и за ноги и, не с самого берега, а метрах в трёх от него, стали раскачивать, считая вслух: «Раз, два…» На счёт «три» Боря взлетел в воздух и, прежде чем зажмуриться, увидел на мгновение, как к нему бежит мужчина с собакой, и со всего размаха шлёпнулся в воду. И пошёл на дно. Холод скрутил дыхание. Боря схватился за горло… Выдохнул! И сразу вскочил. Руку — на карман с приборчиком: на месте! И, утопая в вязком илистом дне, весь закоченевший и тяжёлый, побежал к берегу. С него текло, от холода и страха зуб на зуб не попадал, фуражки на голове не было — утонула, видно, — одежда жала, связывала движения, а с берега на него наступали мальчишки, и рты их были разинуты, уши напряжены, глаза вытаращены. Они что-то кричали и, кажется, не хотели выпускать его на берег, а требовали, чтобы он сам искал свою лодку, чтобы он нырял, шарил по дну руками и глотал пиявок…

Боря побежал от них вдоль берега, по воде… С разгона хотел одолеть небольшой откос, но здесь на него налетел Глеб, крича что-то бессвязное, и руками стал толкать в грудь. И, наверно, столкнул бы, если бы не тот человек с догом.

Человек дёрнул Глеба за руку, Боря выбрался из пруда и побежал к улице, к своему дому. Там было спасение. Он нёсся изо всех сил, а за ним бежали они. Он летел, не чуя под собой ног и собственного веса. И уже увидел впереди людей.

Но что это? Люди, заметив Борю и мальчишек, преследовавших его, остановились, захохотали, показывая на него пальцами, и один даже бросил на землю, в лужу, свой портфель и в приступе смеха запрыгал в туче брызг по воде. Хитрый глаз — он опять виной всему! Все страдания из-за него!

И, не снижая скорости, Боря вытащил из кармана мокрый приборчик и, тяжело дыша, можно сказать, задыхаясь, нажал другую белую кнопку — с чёрной цифрой «4».

Глава 22

Ура, спасён!

Спасёт его эта кнопка? Или будет ещё хуже? Да может ли быть хуже?!

Боря на бегу сунул в карман приборчик. И удивительное дело: люди, показавшиеся впереди, стали потягиваться, позёвывать, а головы их клониться к плечам. А один прислонился к забору и, сдвинув на глаза кепку, чтобы солнце не било в глаза, и, поплёвывая, принялся с любопытством наблюдать, как Боря, чуть не падая от усталости, с перекошенным лицом проносится мимо, и голова его тоже прилегла на плечо…

А топот сзади не умолкал. Он летел за ним. Был всё ближе и ближе. Голоса Андрея и Глеба били его по ушам:

— Стой! Держите его!..

— За пятки ловите! За уши!..

— Ты не уйдёшь!..

Андрей — он раньше терпеть не мог Глеба, а теперь он заодно с ним…

Что делать? Как уйти? Обмануть бы их! Успеть бы на красный свет перебежать проспект. Далеко до проспекта — догонят.

Но почему стоящие впереди не хотят ему помочь? Преградили бы им путь, вызвали бы милицию…

Или… Или опять всё дело в Хитром глазе?..

И Боря с ослабевшими ногами и колотящимся сердцем вдруг резко повернулся лицом к преследователям. И сразу мальчишки — в мокрых трусах, босые, взъерошенные — умерили бег, и бежали они теперь, судя по всему, только по инерции. И головы их клонились то вправо, то влево. Боря — бледный, трясущийся, тоже весь мокрый — на всякий случай пятился, отходил назад.

Скоро толпа мальчишек и девчонок остановилась. А когда Боря увидел, что они потеряли к нему всякий интерес и не кучно, а вразброд, поодиночке поплелись обратно к пруду, где лежала их одежда, показал им спину и помчался домой.

Ура, спасён! Приборчик чуть не погубил его, но он же и спас. Уж, видно, новая кнопка ничем не грозит ему. А не поможет ли она ему в чём-нибудь?

В чём? Нужно достать подводную лодку, и это главное!

И Боря решил не идти домой, а тайком, в обход, сбегать на пруд и посмотреть. Может, и правда, лишённая точного управления, выбросилась она где-то на берег, и её могут увидеть и забрать мальчишки или даже тот человек с собакой. Но от холода ногу его сводила судорога, и Боря побежал к своему подъезду.

Хорошо хоть, никого, кроме Костика, не было дома.

Боря шёл по коридору, и с него сильно текло на паркет.

— Угодил под поливалку, — сказал он Костику. — Чтобы маме ни слова. И подотри, пожалуйста.

И стал переодеваться. Быстро выкрутил над ванной одежду и, чтобы не сразу бросилась она маме в глаза, свернул в узел и сунул на дно ящика для грязного белья. Вместо любимой куртки с «молниями» Боря надел тесноватый старый пиджак, переобулся, переложил приборчик и выбежал из Дому.

На пруду — ни души, только босые ребячьи следы да оттиснутые на свежем песке собачьи подушечки.

Озираясь по сторонам, Боря стал обходить пруд. Он всматривался в воду у берега и, где поглубже, в водоросли: может, лодка запуталась в них, как в войну запутывались подводные лодки в специально расставленных стальных противолодочных сетях.

Нашёл палку и стал ковыряться в этих водорослях… Напрасно!

Ни волнения, ни даже ряби на пруду — тихая мёртвая гладь. Наверно, лодка перестала двигаться. Где она сейчас лежит? Как её экипаж — ракетчики,