Оказавшись в коляске, я ездил почти исключительно по твердому асфальту, тротуарам или полу. Все природные покрытия чересчур мягкие и неудобные для колес. А на лошади я могу ехать по лесу, по дикой местности и подниматься на склоны холмов. Для большинства людей без инвалидности само собой разумеется, что они могут идти по лесу, вдыхая хвойный запах и чувствуя, как под ногами похрустывают сосновые иголки. Да, это возможно. А для меня это осталось в прошлом. Но на лошади я снова чувствую себя свободным. И знаете что? Когда подо мной движется лошадь, ощущение почти такое же, как если бы я шел сам — ритмичное, равномерное покачивание вверх-вниз максимально приближено к ходьбе.

Я просто в восторге, и Блейк, едущий впереди, кажется невероятно счастливым. Но моя лошадь явно не из торопливых. Она движется очень плавно, словно ей объяснили, как важно соблюдать осторожность. Поэтому мы начинаем отставать. Тогда она решает, что хватит осторожничать, и пытается сделать рывок, чтобы догнать остальных. Она переходит на рысь, и это плохо. Лошадь рвется вперед, а я изо всех сил цепляюсь за нее, чтобы не упасть. Но возможность разделить этот особенный момент с сыном стоит того. К счастью, как раз к концу прогулки мне удается научиться удерживать равновесие, избегая падения.

Затем мы сразу отправляемся на футбольное поле. Блейка сажают на трибуне авиации. Сбывается его заветная мечта. Я подъезжаю к зрительским местам. Нэпал трусит за мной. На площадке искусственное покрытие Astroturf. Оно мягкое, и колеса вязнут. После тренировок я в отличной форме, но все равно чувствую, что ездить по нему будет трудно, особенно учитывая то, что начинается снегопад.

— Знаете, ехать по этому покрытию тяжеловато, — говорю я Кьюбе Гудингу. — Сможете идти помедленнее, когда нас вызовут на жеребьевку, чтобы я поспевал за вами?

— Конечно, без проблем, — широко улыбается Кьюба.

Думаю, он забывает об этом, потому что момент чрезвычайно волнующий. Когда нас вызывают, Кьюба и парни из команды бегут быстрой трусцой. Я изо всех сил стараюсь не отставать, но это чертовски сложно, потому что колеса вязнут в грунте. И я никак не могу попросить Нэпала о помощи — ни одна собака не сможет тащить человека, сидящего в коляске, по такой поверхности. До центра поля я добираюсь как раз к тому моменту, когда должно состояться рукопожатие капитанов и жеребьевка. Я сказал родственникам и друзьям, что нас с Нэпалом покажут по телевизору — это ведь общенациональная трансляция. Я приезжаю на трибуну к Блейку, и на меня обрушивается лавина СМС:

«Привет, мы видели Нэпала, но тебя там и близко не было!»

«Что тут можно сказать?.. Твой пес выглядел потрясающе!»

«Нэпал, вперед!»

Меня просто подкалывают, поэтому я решаю не обращать внимания на СМС и сосредоточиться на игре. Команда авиации догоняет соперников и в конце концов побеждает. Прекрасный день! Мы с Нэпалом и Блейком летим домой вместе. Я записал игру на видео, и мы смотрим ее еще раз. Конечно же, на записи видно бросок жребия и рукопожатие капитанов, а прямо у них за спиной — чертовски красивый Нэпал. Но меня там нет, я не попал в кадр. Мой пес снова озарен славой.

— Нэпал, смотри! — показываю я на экран. — Ты только представь себе! Тебя сняли, приятель, а меня нет в кадре. Что ты об этом думаешь?

Сыновья корчатся от смеха. Думаю, мне остается только привыкнуть к тому, что все внимание каждый раз достается моей собаке.

Но именно сейчас, в такой ответственный момент, здоровье решает меня подставить. Думаю, все дело в тренировках. У меня появляется пролежень на крестце, там, где кожа трется о гоночную коляску. Меня помещают в больницу Управления по делам ветеранов. Нэпал изо всех сил пытается развеселить меня, но в данный момент он мало чем может мне помочь, да и я не могу должным образом ухаживать за ним, лежа в больнице.

Каждый проведенный в отделении хирургии день означает потерянный день тренировок. Мелисса навещает меня, как и мои родные. Но этим мой круг общения ограничивается. Я почти никого не приглашаю к себе, когда нахожусь в больнице. Мне не нужно сочувствие, я просто хочу выбраться отсюда и жить нормальной жизнью, заниматься обычными делами. Выступления для СПНВ, интервью и приближающиеся Игры воинов — все это создавало у меня ощущение, будто мы с Нэпалом на задании; у нас есть работа. И вместо этого всего я застрял в больнице из-за чертова пролежня.

А еще хуже то, что врач даже не спрашивает моего разрешения на вскрытие пролежня, и когда вскрывает его, ничего не делает, чтобы его залечить. Я решаю, что с меня хватит, и покидаю больницу, никого не ставя в известность. Врач звонит моим родственникам и говорит, что в пролежне инфекция, которая дойдет до кости. Меня это убьет. Такая же инфекция вместе с другими факторами привела в свое время к смерти Кристофера Рифа, актера из «Супермена».

Врач заявляет, что жить мне осталось полгода.

А тем временем я потихоньку отправляюсь на обследование в «Бейлор», где мы с Нэпалом занимаемся волонтерской работой. Раньше мне и в голову не приходило обращаться к другим хирургам, кроме тех, что предоставило Управление по делам ветеранов, но сейчас я готов искать помощи где угодно. Я приезжаю к доктору Леммону. Оказывается, этот хирург — военнослужащий в запасе. В медицинских кругах он считается гением. Он даже сделал одному пациенту язык из тканей руки.

Посмотрев на мой пролежень, доктор Леммон говорит, что справится с этим. Он думает, что сможет победить инфекцию, и это позволит ему полностью закрыть рану. Но, как назло, оказывается, что единственное окно, когда он может назначить операцию, — это утро накануне Рождества. Доктор Леммон не знает, сумеет ли собрать операционную бригаду, ведь в этот день все стараются взять выходной.

Доктор Леммон вызывает к себе персонал и объясняет, что намерен оперировать меня накануне Рождества. Ему нужна бригада. Он говорит, что проводит черту, как во время защиты Аламо, и все желающие должны выйти вперед.

— А кто такой Джейсон Морган? — спрашивает персонал.

— Это парень с собакой по кличке Нэпал. Ветеран с травмами и его пес-помощник.

При упоминании о моей собаке весь персонал делает шаг вперед.

Операцию можно не откладывать. В моей палате устанавливают рождественскую елку и приглашают мою семью на праздничный ужин. За едой между гостями расходится история о том, как собирали персонал для моей операции. Мама считает, что это просто потрясающе.

— Ничего себе! Долгое время меня знали как «маму Джейсона», — поддразнивает она меня, — а теперь ты стал «хозяином Нэпала»!

Операция проходит успешно, и меня возвращают в большой мир, к делам, которые я люблю. При помощи Мелиссы я тренируюсь так, словно от этого зависит моя жизнь. Перед началом Игр воинов я отправляюсь в Колорадо-Спрингс. Я очень хорошо плаваю. В плавании на спине я иду ноздря в ноздрю с другим парнем. Между вдохами я слышу, как на краю бассейна, подбадривая меня, лает и рычит Нэпал: «ААААРРРУУУУ».

Семья меня поддерживает, и мы с соперником финишируем одновременно. Приборы показывают, что я отстал на одну семисотую долю секунды, но судьи, просмотрев запись, решают, что победил все-таки я. Когда объявляют мое имя, Нэпал просто с ума сходит. Я очень горд, что завоевал медаль для авиации. Мой пес поднимается со мной на пьедестал, и его радостный лай разносится эхом.