все расселись в гостиной — окна настежь ввиду жары, дамы с веерами, а мужчины время от времени промокали лицо носовым платком; слуги разнесли прохладительные напитки, — Милюков еще раз всем представил Пушкина-старшего и просил его почитать свои стихи. Дядя раскланялся почтительно и сказал, что безмерно рад выпавшему случаю познакомиться с лучшими людьми знаменитого Вышнего Волочка и весьма тронут проявленным ими вниманием. После дежурных реверансов приступил непосредственно к чтению. Он читал наизусть, не спеша, размеренно, нараспев, больше заботясь о ритме, чем о смысле. Начал с давнего своего стихотворения "К Камину", а потом перешел к более поздним — "К Лире", "Вечер", "Скромность". Публика хлопала с воодушевлением, но племяннику, честно говоря, нравилось не всё: втайне он считал, что стихи родича слишком многословны и не очень музыкальны, дядя подражает классике XVIII века, главным правилом которой было следование "высокому штилю", разговорной речью пренебрегали, полагая ее "низкой" и непоэтичной. Но одна басня Пушкину-младшему показалась безукоризненной. Вот она:

ГОЛУБКА И БАБОЧКА

Посвящается моей милой сестрице Лизе Пушкиной, в замужестве Сонцовой

Однажды Бабочка Голубке говорила:

"Ах! Как ты счастлива! Твой Голубок с тобой!

Какой он ласковый! Как он хорош собой!

А мне судьба определила

Совсем иначе жить: неверный Мотылёк

Все по лугам летает —

То Незабудочку, то Розу выбирает,

А я одна сижу". — "Послушай, мой дружок, —

Голубка отвечала, —

Напрасно, может быть, пеняешь ты ему.

Не ты ль причиною тому,

Что счастья не сыскала?

Я правду говорю. Любимой нежно быть

Здесь средство лишь одно: умей сама любить!"

Элиза милая! Пример перед тобою:

Люби — и будешь век довольна ты судьбою!

Супруг твой добр и мил. Он сердца твоего,

Конечно, цену знает:

Люби и почитай его!

Там счастье, где любовь — оно вас ожидает!

И племянник, хорошо зная тетю Лизу и ее семью, хлопал дяде вместе со всеми от души. Декламация длилась минут сорок, а потом Василии Львович сказал:

— Добрые друзья, не желаю злоупотреблять вашим расположением ко мне. Я хотел бы завершить свое выступление. Только напоследок, на закуску, если можно так выразиться, я желал бы предоставить слово моему племяннику Александру. В мае нынешнего года он отпраздновал свое двенадцатилетие. И теперь, по решению семейства Пушкиных, я везу его в Петербург для вступления в созданный его величеством Царскосельский Лицей. Мать его, а моя невестка, Надежда Осиповна, в девичестве Ганнибал — внучка того самого знаменитого Абрама Петровича Ганнибала. И, на мой взгляд, Александр вобрал в себя лучшие таланты русского и абиссинского народов… Мальчик мой, прочитай для высокого нашего собрания что-нибудь из своего, сделай одолжение…

Сашка встал, вышел на середину гостиной, поклонился. Был он одет, скорее, по-детски, нежели по-взрослому, в курточке и рубашке апаш; порванные шпицем брюки мастерски зашиты Анной Николаевной. Худенький и немного неуклюжий, он смотрел на всех взволнованными голубыми глазами; смуглая кожа и копна кудряшек выдавала его африканские корни. Отрок проглотил комок в горле и проговорил нетвердым голосом:

— Господа, я действительно, как и дядюшка, на досуге пишу стихи… Но они все несовершенны… и к тому же на французском языке… Честно вам признаюсь: до пяти лет я не говорил по-русски абсолютно, лишь стараниями бабушки моей Марии Алексевны и няни… Впрочем, Бог с ними. Просто объясняю, отчего по-французски… Я прочту вам стихотворение, сочиненное мною третьего дни в городе Клину, для альбома девиц Бурцовых, дочек сослуживца моего дядюшки. И заранее прошу извинить мое литературное дилетантство…

Он продекламировал те стихи о "солнцах" из Клина, "озаривших его душу". Вышло очень мило. Публика смеялась и хлопала, а Сеславин выкрикнул: "Браво, браво! Новому пииту России виват!" Выглядело это по отношению к 12-летнему мальчику очень забавно. Ведь никто не знал, что пройдет совсем немного времени, и… Впрочем, это уже другая история.

Дядя поздравил Александра с превосходным дебютом. Тот, конфузясь, благодарил. Подошла и Прасковья Васильевна:

— Мон шер ами, вы были неподражаемы! Но скажите, в самом деле вы влюбились в одну из Бурцовых?

Сашка еще более смутился, начал лепетать, что сначала был влюблен натурально… в тот момент… но теперь, в Вышнем Волочке, все переменилось…

Милюкова смотрела на него иронично, а потом, наклонившись, по-матерински поцеловала в щечку. И подросток, наклонившись, поцеловал ей руку. Не замедлив подумать: это знак, она хочет, чтобы я вернулся к ней после Лицея; да, придется практиковаться в стрельбе из пистолета…

Всех пригласили к ужину. Но у Пушкина-младшего аппетита не было, он сумел улизнуть из-за общего стола после третьей перемены и укрыться у себя в комнате. Половину ночи его трясло.

10.

Выехали засветло, даже не позавтракав и успев проститься с хозяйкой накануне вечером, а хозяин все-таки вышел проводить, — дядя торопился, ведь поездка уже не укладывалась в неделю. До Валдая скакать было шесть часов. Там предстояло помыться в знаменитых валдайских банях, ознаменовав тем самым больше половины дороги, а потом уж двигаться непосредственно к Великому Новгороду. От которого через Чудово и Тосну — путь прямой к Петербургу.

Сашка поначалу клевал носом, а когда переехали через Березайку, сразу проснулся и сказал, что неплохо было бы перекусить. Но Василий Львович ответил: нет, нет, некогда сейчас, дотерпи до Валдая еще чуток, там и поедим как следует, отдохнем, попаримся. И прочел племяннику небольшую лекцию о Валдае: патриарх Никон (тот, с которого начался раскол в Церкви), лично выбирал место для Иверского монастыря на одном из островов здешнего озера, приговаривая: "На небе — рай, а на земле — Валдай"; а еще город славен знаменитыми валдайскими колоколами и колокольчиками; а еще своими фигуристыми красавицами. На последнее утверждение Анна Николаевна не преминула заметить: "Нешто вы, дорогой Василий Львович, предпочтете мне нынче фря валдайскую?" Дядя поспешил развеять ее сомнения: "Ах, как можно, Нюшенька любимая, ты моя единственная, свет в окошке. — А потом добавил: — В баню мы с тобою вместе и пойдем, там такие есть, для семейных пар". Сашка благоразумно молчал. Думал о своем и Игнатий, глядя в каретное окошко куда-то вдаль; в Вышнем Волочке он купил себе новую трубку, но она была еще мало прокурена и не доставляла ему удовольствия, как сгорая.

В город въехали вскоре после полудня. Постоялый двор был большой, рядом с путевым дворцом Екатерины Великой, и по раннему времени номеров свободных оказалось достаточно. Хорошо