Птичье клокотанье все громче и громче, твари совсем рядом, вскинул пистолет над головой и несколько раз выстрелил вверх. Птичьи крики изменили тональность и стали звучать пронзительней и громче. Что, не нравится?! Выстрелил еще несколько раз, потом споткнулся, упал на землю и очень больно ударился сломанной рукой о камни. От жуткой боли в глазах потемнело, и я потерял сознание.

Очнулся от того, что меня волочили за ноги, голова при этом постоянно билась о кочки, камни и прочие неровности почвы. Вновь потерял сознание. Опомнился и понял, что лежу в воде среди камышей, при этом ноги засосало трясиной. Ухватился здоровой рукой за стебли камышей, попробовал вытащить себя из зловонной жижи, не получилось, сил не хватило. Попробовал еще раз, потом еще и еще, становилось только хуже, тело постепенно погружалось все глубже и глубже, получалось – чем больше барахтаюсь, тем больше тону.

Надо успокоиться, надо расслабиться… и медленно, плавно, не торопясь вытащить свое многострадальное тело из этой проклятой, чертовой, сволочной трясины!

Есть! Пошло!

Я выбрался на берег, где вновь потерял сознание. Очнулся от жгучей боли в груди, там, где был ожог в форме крестика. Плохой знак, верный признак того, что впереди меня ждут неприятности.

Пистолета в кобуре не было, из оружия остался только нож. Лежа на спине и глядя в сереющее небо, отчетливо видел, как на меня сверху падала черная тень. Сразу вспомнились слова из старой застольной песни:

Когда черное облако упало на меня, я выбросил руку с ножом вверх, встречая его острием клинка.

Хрясь!

Куда попал клинок – не понятно, но меня обдало чем-то вонючим и мокрым. Кровь, что ли?!

Удар, еще удар, снова выпад – нож бьет с частотой швейной машинки, быстро и точно!

Хлоп! – тварь ударила меня в ответ, чем-то тяжелым и большим вроде молота или осадного тарана! Снова темнота… теперь уже навсегда!

А еще мне снился сон, в котором я лежал на спине огромного мамонта и мохнатая слоняра, мерно переставляя ноги-тумбы, вез меня в неизвестном направлении.

Спустя семь-восемь месяцев, точнее сказать не могу, потому что часов или календаря у меня нет, а сколько я провалялся без сознания, не знаю…

«Здесь принял свой последний бой настоящий герой – Евгений Волков. Спасибо тебе, воин, за то, что ты отдал свою жизнь за нас!»

Жители Сиротинска.

Я смотрел на надпись на мемориальной мраморной доске, которая была вмурована в приличных размеров серый, морщинистый валун. А что, гранита не нашлось? Хотя откуда здесь взяться граниту? – подумал я, оглядываясь вокруг. Кругом такие же замшелые валуны, только размером поменьше.

Чуть выше таблички была приделана такая же мраморная доска, где выбита моя довольная и улыбающаяся харя. Видать, выбивали портрет по старой, еще времен чеченской кампании, фотке, была у меня такая, я там такой еще молодой с волосами на башке, стою с автоматом, лихо закинутым на плечо, сам такой расхристанный в тельняшке, поверх которой накинут разгрузочный жилет. Чё сказать? Красавец! Хотя я бы лучше взял фотографию, сделанную уже в этом мире, ту, где я с двумя скрещенными пистолетами Mauser C96 стою.

Ну, да ладно, не суть, какую взяли фотку, пусть та и будет. Так, а что, вообще, надо делать стоя у собственной могилы? В воздух стрелять или водку пить? Так у меня ни того, ни другого с собой нет. Из оружия: топор на длинной ручке и пара ножей, а алкоголя я в глаза не видел уже очень давно.

Огляделся вокруг, вспоминая, как здесь шел тот самый бой. Вот там прошла колонна, здесь я подбил первую бээмку, вот там вторую, а где-то там, на вершине склона, должен был лежать сгоревший остов бэтээра.

Что ж если памятник поставили, значит Сиротинск и его обитатели не пострадали, значит, все это было не зря.

Путь домой занял две недели, сейчас была середина лета, погоды стояли теплые, зверь в лесу был сытый и не агрессивный, поэтому все прошло относительно спокойно и без особых происшествий и приключений.

Волк показывался на горизонте возле приметного ориентира, к которому я шел, потом вновь возникал, уже у другого ориентира, задавая вектор движения. Так мы с ним и дошли до тех мест, где я уже мог сам ориентироваться.

За эти две недели, пока я брел по лесам и чащобам, у меня было много времени обдумать то, что я узнал от Старика. Закрытый сектор – на самом деле ловушка. Капкан, в который заманивали целые народы, чтобы потом, когда люди обживутся, обрастут домами, семьями и прочими благами цивилизации, крышка захлопнется, и все, кто оказался внутри, станут рабами у безжалостных хозяев Нового Мира.

Сбежать из Закрытого сектора некуда, вернуться в старый мир Земли нельзя, сразу же сгоришь от онкологии.

Значит, что?

Значит, надо готовиться к войне. Благо время еще есть, ну, а те знания, что дал мне Старик, позволят подороже продать наши жизни. Совсем выиграть войну не получится, не может муравей победить слона, но напакостить перед тем как его растопчут – это легко.

Я брел по дороге в сторону Сиротинска. Дорога была наезжена, похоже, транспорт здесь не редкость, возможно, мне повезет и попадётся попутка. Хотя, сколько тут до дома? Километров сорок? Дойду, на раз плюнуть, и не такие расстояния проходил.

Зверя, моего провожатого здоровенного волка с утра не было видно, ну, да Старик говорил, что тот меня доведет до знакомых мне мест, а потом уйдет. Жаль, конечно, я как-то к нему привык за то время, что бреду пешком. Поначалу, как-то боялся этого монстра, а потом свыкся и вроде, даже полюбил его, сроднился. Он – волк, а я – Волков. Два сапога – пара!

На ходу проверил снаряжение и груз. Топор и ножи на месте, моток веревки тоже не потерял, а в заплечном мешке ждет своего часа несметный хабар, который я подрезал из сокровищницы Старика. Ну, а что если он сам сказал – бери, что хочешь, ну, я и взял, что хотел: топор, два ножа, копье на коротком древке… и пять килограммов ограненных алмазов, различного размера и расцветки.

Осуждаете? Зря!

В хозяйстве все пригодится. Опять же, когда заявлюсь в родную хату, надо будет как-то жинку задобрить, что так долго блукал, хрен знает где. Копье только жаль. Прое… потерял я его, в сохатого швырнул, а он, гадина такая, с моим копьем и убег, а сопровождавший меня волчара даже ухом не повел, хотя мог бы догнать, добить подранка и сохранить мне копьишко. Ну, да ладно, потерял и потерял, тем более, что в отличие от ножей, мне в обитаемых и населенных местах копье ни к чему, разве что на ковер повесить, как коллекционный экспонат.

Солнце перевалило далеко за полдень, я шел быстрым шагом по дороге, периодически под настроение переходил на легкий бег – чертовски хотелось домой, к Вере и Женьке.