Мне было сообщено о деле, которое весьма не угодно Богу и всем исповедующим Христа, а именно: люди, имеющие на себе знак креста, получают разрешение от вас остаться среди христиан. Я глубоко удивлен этим, поскольку вы являетесь зачинателем этого святого похода, и те, кто решил больше не участвовать в нем, не должны получать от вас ни доброго совета, ни какой иной помощи до тех пор, пока они снова не присоединятся к походу и закончат то, что начали. Поскольку нам, кто с Божьей помощью и благодаря вашим искренним молитвам владеет всей Романией, Киликией, Азией[68] и Сирией, надлежит иметь вас, после Бога, в качестве помощников и защитников. Кроме того, святейший отец, вам следует отделять нас, во всем послушных вам сынов, от неправедного императора, который давал нам много добрых обещаний, но так их и не выполнил. Он причинил нам все возможные несчастья, какие только смог.

Этот документ был написан в 11-й день сентября, четвертого индикта.

«Деяния франков»

Тут же все наши вожди, а именно герцог Готфрид, граф Раймунд Сен-Жильский, Боэмунд, герцог Роберт Нормандский, граф Фландрский и все прочие, послали знатнейшего воина Гуго Великого к императору в Константинополь с тем, чтобы тот явился принять город, выполнив договоренные обязательства в отношении их. Гуго отправился и больше не вернулся. После этого наши предводители собрались, чтобы выбрать наилучший образ управления столь многочисленным войском и вести его, пока не завершат путь ко Святому Гробу, во имя которого они претерпевали до сих пор многие опасности. На совете было решено не вступать в страну язычников, поскольку летом она очень засушлива и безводна, а ждать до календ ноября. Затем сеньоры разделились, и каждый отправился в свою землю, пока не настал срок выступления. Предводители возвестили по всему городу, что если какой-либо неимущий, не имеющий ни золота, ни серебра, желает остаться с ними, он будет с радостью принят, после того как заключит с ними договор.

Был в войске графа Сен-Жильского некий рыцарь по имени Раймунд Пилет. У него было немало вассалов: воинов и пеших. Выступив со своим отрядом, он храбро вошел в страну сарацин и, миновав два города, достиг некоей крепости, называвшейся Таламания. Жители крепости, а именно сирийцы, тотчас же по доброй воле передались ему. И когда все они были там уже почти восемь дней, к Раймунду прибыли гонцы, говоря, что недалеко от нас крепость с множеством сарацин. Христовы воины-паломники тотчас направились к этой крепости, напали на нее со всех сторон, и она сразу же была взята с Божьей помощью. Всех жителей схватили, а тех, кто отказался принять христианство, убили. Тех же, кто согласился признать Христа, оставили в живых. Совершив это, франки в большой радости вернулись к себе в крепость.

На третий день они выступили и пришли к какому-то городу, бывшему неподалеку от них, имя которому было Маарра (Маарат-ан-Нуман). Но там во множестве собрались турки, а также сарацины из Алеппо и всех окрестных городов и крепостей. Варвары выступили для битвы с нами, и наши, решившись схватиться с варварами, обратили их в бегство. Однако в течение всего дня они вновь и вновь возвращались и нападали на нас, и это продолжалось вплоть до вечера. Была очень сильная жара. Не находя нигде воды для питья, наши были не в состоянии выносить такую жажду и захотели безопасно отойти в свою крепость. За грехи их сирийцы и простой народ, объятые великим страхом, тотчас побежали вспять. Турки увидели, что те отступают, и сразу же бросились их преследовать, и победа укрепила их силы. Многие из наших предали свою душу Богу, из любви к которому они тогда собрались. Это избиение случилось 5 июля. Оставшиеся в живых франки вернулись в свой лагерь, и там Раймунд со своими людьми пребывал несколько дней. Прочие, оставшиеся в Антиохии, испытывали большую радость и ликование.

Их поводырем и пастырем был епископ де Пюи. Им по воле Божьей овладел жестокий недуг. И по воле Божьей епископ оставил эту бренную жизнь и почил в мире о Господе в праздник Поклонения оковам святого Петра (1 августа). Отчего великая тоска и безмерная мука объяли все Христово воинство, ибо был он защитник бедному, совет богатому, глава клирикам. Он проповедовал и увещевал князей, говоря: «Никто из вас не сможет спастись, если не будет поддерживать бедных и уважать их. Вы не можете спастись без них, а они не могут жить без вас. Нужно, чтобы они сами в ежедневной молитве просили Бога простить вам грехи, которыми вы каждый день согрешаете во множестве. И поэтому я прошу вас, чтобы вы из любви к Богу радушно принимали их и, насколько возможно, оказывали им поддержку».

Спустя мало времени после этого достопочтенный муж граф Раймунд Сен-Жильский выступил и, вступив в страну сарацин, дошел до города Барра. Он напал на этот город со своим войском и тотчас же захватил его. Там он умертвил всех сарацин, мужчин и женщин, знатных и простых. После этого он принял город под свою власть и возвратил его к христианской вере. Граф Раймунд спросил совета своих мудрейших мужей относительно того, чтобы согласно всем канонам поставить епископа для этого города. Пусть епископ с ревностью обращает его жителей ко Христу и на месте обиталища дьявола поставит храм и посвятит его святым и Богу живому и истинному. Немедленно избрали некоего достойного и мудрого мужа и привели его в Антиохию для посвящения. Так и сделали. Прочие же, оставшиеся в Антиохии, радовались и ликовали.

Раймунд Ажильский

После этой победы так случилось, что наши князья Боэмунд, герцог [Готфрид] и граф Фландрский расположились в городской цитадели, но Боэмунд занял самые высокие башни, уже в этот час замышляя недоброе и погрешая против справедливости. И следующее, что он сделал, это было насильственное изгнание из цитадели людей герцога, графа Фландрского [Роберта] и графа Сен-Жильского [Раймунда]. Он объяснил свой поступок тем, что якобы он дал клятву тому турку, который сдал город, что он один будет владеть им. Под этим предлогом, действуя безнаказанно, он начал домогаться укреплений и городских ворот, которые граф, епископ и герцог защищали во время осады. Все уступили ему, кроме графа [Раймунда]. Хотя он и был болен, он не хотел отдавать предмостных ворот, несмотря на все обещания, угрозы и мольбы. Раздор в это время не только беспокоил князей, но и нарушил согласие между людьми, так что мало было тех воинов, кто не спорил о количестве причитающейся им добычи. Не было в городе и такого судьи, который смог бы разрешить все эти споры, слишком много было совершено несправедливостей по отношению к каждому человеку. К тому же граф и епископ были поражены тяжелым недугом и не могли ни в коей мере защитить своих людей от творимого против них зла. Но почему мы уделяем такое внимание подобным делам? Поистине, наши люди, наслаждающиеся свободой и богатством, нарушили обет, данный Богу, и отложили до ноябрьских календ поход, ради которого они сюда и пришли. И это несмотря на то, что в это время города во власти сарацин были настолько охвачены страхом и подавлены сообщением о бегстве турок, что если бы наши франки снова двинулись вперед, то мы уверены, что ни один город, включая Иерусалим, не бросил бы камень в их огород.