Александра выписала несколько имен и фамилий пассажиров греческого рейса, возраст которых соответствовал бы возрасту предполагаемых мошенников. Главное, что по бабе этой никаких примет нет. С мужиком несколько проще. Она показала фотографию Бредову, тот ее размножил и пообещал, что обязательно проверит личность мужика по картотекам МВД и ФСБ. Пообещать-то пообещал, но вот столько времени уже прошло, а от него ни слуху ни духу.

— Так, Германия, Гамбург. В Германию они вряд ли полетят. Что им делать в стране сарделек? И море там холодное, купаться нельзя, — разговаривала сама с собой Александра. Она снова положила линейку на список…

Дверь отворилась. На пороге стояла Елизавета Андреевна в ночной рубашке. Она щурилась от света.

— Сашка, хватит головесить, четвертый час уже! Бормочешь сидишь, с ума сойти можно!

— Мам, ты иди спи. Я не буду больше бормотать.

— Не могу, — покачала головой Елизавета Андреевна. — Ты сидишь тут, а я не могу.

— Мамуль, снотворного выпей, — посоветовала Александра.

— Не помогает снотворное. — Елизавета Андреевна вздохнула. — Ничего не помогает!

— Я же тебе говорила — уехать надо. Хотя бы ненадолго. Здесь тебе каждая мелочь будет напоминать отца. Невроз заработаешь!

— Я уеду, а твой подлец сюда ходить начнет. Все снова у вас завертится!

Ага, ну вот, тихая ненависть мамы по отношению к зятю кончилась, начались неприятные разговоры!

— Ну, во-первых, человек я не слабый и ни на какие уговоры не поддаюсь, если только сама для себя все не решу, — начала заводиться Александра. — Ты же знаешь, характер у меня отцовский!

— Знаю, знаю, — вздохнула Елизавета Андреевна. — Может, чайку попьем?

— Давай, — согласилась Александра. Она поднялась из-за стола, направилась следом за матерью на кухню.

Елизавета Андреевна поставила чайник.

— Может, тебе пока завести кого-нибудь? — сказала она неожиданно.

— Кого? — усмехнулась Александра. — Кота или собаку? А может, рыбок аквариумных? Говорят, они хорошо нервную систему успокаивают.

— Ты прекрасно поняла, о чем я! — Елизавета Андреевна загремела чашками. — Мужика хорешего, чтобы решал за тебя все проблемы. А то получается, ты теперь за Вадима отдуваешься, а он болтается неизвестно где!

— Мам, не мели чепухи, пожалуйста! Он не болтается, он точно так же, как и я, носится в поисках денег. Сто пятьдесят тысяч на погашение кредита добыл, между прочим!

— Оно и видно, носится он! Ты вон квартиру продала, дачу. Драгоценности свои! Колечко с бриллиантом, которое папа тебе на восемнадцатилетие подарил. Знаешь, сколько оно стоило?

— Сколько? — спросила Александра, разливая чай по чашкам.

— Около семи тысяч старыми деньгами, между прочим. Машину купить можно было, — сказала Елизавета Андреевна. — Отец в тебе души не чаял!

— Я тоже. — Александра положила в вазочку варенье, отхлебнула чай. — Ох, горячий какой!

— Не торопись, остуди.

— Некогда мне мама, работать надо. Насчет кольца папиного ты не беспокойся — выкуплю! Срок заклада еще не скоро.

— А ты знаешь, что у него подружка есть? — неожиданно сказала Елизавета Андреевна.

Александра пристально посмотрела на мать:

— Знаю, ну и что?

— А то, что папа правильно тогда говорил — не стоит он тебя! Мизинца твоего не стоит!

— А ты откуда про это узнала?

— Это уж мое дело, — загадочно сказала Елизавета Андреевна. — Сорока на хвосте принесла!

— Ну вот что! Если я твою сороку хоть раз увижу — башку ей сверну! Это наши с Вадимом дела, и ты в них не лезь! — зло сказала Александра и вылезла из-за стола, не допив чай.

Хлопнула дверь кабинета.

— Вот дуреха-то! Это ж надо такого подонка полюбить! — тяжело вздохнула Елизавета Андреевна.

Александра снова села за стол, попыталась сосредоточиться. Откуда мать все-таки узнала? Может, видела их вместе, как и Александра тогда, полгода назад? Москва — город маленький, тесный, все в одном месте трутся. То и дело с кем-нибудь столкнешься!

— Так, Гамбург, Гамбург — город гамбургеров и гамбуржцев, — сказала Александра, снова вникая в список.

* * *

Людмила Павловна поджидала Вадима на скамейке в сквере неподалеку от заводоуправления. Она увидела подруливший к стоянке «фольксваген», вскочила, побежала наперерез. Боясь, что Вадим зайдет в здание раньше, чем она успеет его настичь, закричала. что есть мочи:

— Вадим Георгиевич, подождите, пожалуйста!

Вадим обернулся на крик. Его было не узнать: не распух, расплылся на пол-лица, под глазами — большие лиловые синяки.

— Вадим Георгиевич, что с вами? — испуганно вскрикнула старуха.

— Упал неудачно, — усмехнулся Вадим.

— Боже мой, какой ужас! — Людмила Павловн покачала головой.

— Что вы хотели? — спросил Вадим нетерпеливс

— Как, вы разве до сих пор не в курсе? — Лю? мила Павловна сделала удивленное лицо. — Я вашим девочкам все рассказала…

— Да нет, про ваши рассказы я все знаю. Дocтaли вы моих агентов своими рассказами, ей-богу! Они при одном вашем виде стонать начинают. Но ведь абсурд, я вас уверяю! Почему вы решили, что хозяева квартиры обязательно должны согласиться? Столько времени уже прошло!

— Документы в суде, — гордо сказала Людмила Павловна. — Я выиграю этот процесс!

— Не выиграете, — покачал головой Вадим. — Давайте, я сведу вас со знающим юристом, он вам все популярно объяснит.

— Не надо меня ни с кем сводить! У меня у самой юристов хватает! — гордо произнесла Людмила Павловна. — Наверное, это вас хулиганы побили, да?

— А вам-то что за дело! — ответил Вадим довольно грубо. — Извините, но мне абсолютно некогда! — Он повернулся и направился к двери.

— Недаром вас Лизуня терпеть не может, — произнесла Людмила Павловна. — Дурной вы человек! Невоспитанный, жадный, ничтожный — дурной!

Вадим невольно обернулся.

— С чего вы взяли, что Елизавета Андреевна меня терпеть не может? — удивился он. С тещей, в отличие от тестя, отношения у него всегда были ровные, доброжелательные, без скандалов и споров. Елизавета Андреевна открыто улыбалась зятю, за праздничными обедами подкладывала в его тарелку лучшие куски, вела задушевные разговоры, не пытаясь, однако, влезть в их личную жизнь, иногда даже вступалась, когда Александра начинала на него несправедливо сердиться и наезжать.

— Уж я-то наверняка знаю! — сказала Людмила Павловна. — Я, между прочим, неоднократно видела вас с вашей пассией под ручку, когда вы дефилировали по двору. И когда она брюхатая у вас ходила — тоже. Я ведь там недалеко у сына живу.