Судя по рассказам, которые я слышала, в потустороннем мире не нашлось места современным технологиям, но там все было как в сказке. Если не забывать о том, что большинство сказок – необычайно мрачные и кровавые.

Я вытащила из оберточной бумаги платье из шелковой ткани. Шелк растекался в моих руках, как золотой песок. Я уже говорила, что потусторонний мир полон магии?

– Меня сейчас стошнит ядом на это платье, – предупредила меня Атропос. – Неужели фейри совершенно не разбираются в моде?

Я держала в руках самое помпезное светло-голубое платье. Ни один человек не смог бы сшить платье, которое бы сияло так ярко на солнечном свете, как это. Оно струилось по моим пальцам, словно вода, и ни в малейшей степени не походило на ткань – скорее на нечто сотканное из облаков.

И оно было просто невероятно уродским.

Я уже упоминала это? Кто-то в наши дни еще носит рукава-фонарики? А этот кейп? И зачем здесь, черт возьми, митенки? Почему на нем не было выреза? И почему оно не черное? Я никогда не носила ничего, кроме черного!

– Я не позволю тебе так выглядеть, – сказала Атропос, спускаясь по моему телу. – Пойду найду себе новую ведьму.

Недолго думая, я бросила платье в камин, расположенный в маленькой гостиной.

– Анастасия, не поможешь?

Ведьма щелкнула пальцами, и в камине вспыхнуло красное пламя, вмиг охватившее платье. Я не знала, что было хуже: платье или запах горевшей ткани.

– Что ты наделала? – как обычно, накричала на меня Вальпурга. – Это был подарок короля фейри!

– Это бал в мою честь, поэтому я надену платье, которое нравится мне. Хорошо, что Оберон – король фейри, но я – королева ведьм, и я ношу то, что хочу.

– Так ее! – поддержала меня Атропос.

– Мне нравится черный, с большим количеством кружева и пооткровеннее, если можно. Я не собираюсь отправляться в царство фейри, разодетая как карамелька. Не могла бы ты достать мне платье, которое мне больше подходит? Чтобы я наконец отправилась на этот дерьмовый бал и покончила с этим.

– Я найду тебе платье, – кивнула зрелая ведьма. – Но на твоем месте я бы не стала так обращаться с подарками фейри. Им не нравится, когда с их гостеприимством и дарами обходятся не лучшим образом.

– Но оно было таким уродливым, – заметила Анастасия.

– Разве тебе оно не показалось вычурным?

– Даже если оно и вычурное… Король Оберон на много веков старше и значительно могущественнее тебя в потустороннем мире.

Я тяжело сглотнула.

Атропос вилась вокруг моих ног.

– Я с тобой.

– И что ты сделаешь, чтобы это исправить?

– Могу сожрать его, – предложила Атропос, и я усмехнулась.

– Что ты наденешь? – спросила я у Вальпурги. – Ну, я о том… Ты ведь поедешь туда со мной, да?

– Я не могу отправиться в потусторонний мир.

– Что значит «не могу»?

– Ох, а ты что, не в курсе?

– Не в курсе чего?

– Я не могу сопровождать тебя, потому что в потусторонний мир можно попасть только по приглашению. Я никогда его не получала, так что врата для меня закрыты.

Мои ноги ослабели. Я бросила взгляд на Анастасию, но та лишь покачала головой.

– А еще у тебя там не будет сил, – бросила очередную бомбу Вальпурга.

– Ты издеваешься…

Анастасия хлопнула себя по колену.

– Вас что, ничему в Академии не учили?

Вальпурга зашипела:

– Наверное, мне стоит серьезно поговорить с преподавателями. Слушай внимательно. – Она подняла указательный палец. – Ведьмы и демоны в потустороннем мире лишены своих сил. Плод фейри может это изменить, но они крайне редки, и фейри не заинтересованы в том, чтобы делиться урожаем с другими магическими существами. Особенно с королевой ведьм.

Я не знала, какое чувство было сильнее: страх или гнев. Почему Коллин не предупредил меня об этом?

– С тобой ничего не случится. Фейри не настолько глупы, чтобы развязать войну. Сибиллу также приглашали на балы фейри. По крайней мере, в начале своего правления, еще до ее разборок с Обероном и Маб. Самое важное, что нужно знать: не увлекаться празднованием и в то же время всегда проявлять достаточный интерес. Магия Богини защищает нас в царстве фейри, так что в процессе поедания фейской пищи в их раба не превратишься. Людям так не повезло. Тебе не нужно этого бояться.

Значит, всего остального мне нужно бояться?

Глава 26. Hyoscyamus Niger. Белена черная

Следующим вечером я стояла в королевских покоях в замке. Я попросила принести самую лучшую косметику, самые дорогие расчески и самые изысканные духи к моему новому туалетному столику. Разумеется, стараясь не подпускать людей к себе ближе, чем это было необходимо. Причем служащим замка больше не требовалось дополнительных предупреждений: с тех пор как появилась Атропос, они держались на расстоянии. Как будто узнали о моей ядовитости только сейчас, когда золотая змея стала моим живым шарфом.

К слову о шарфе…

Я отложила кисть и оглянулась через плечо. Атропос грела свой золотистый животик под специальной лампой. Она в полной мере наслаждалась роскошью замка – и уже заказала дорогущие лампы для рептилий из-за границы. Ей также приносили самое нежное мясо. В моей спальне даже появилось небольшое деревце, которое Атропос использовала в качестве кровати и игровой площадки.

– Разве ты не хочешь тоже собраться? – спросила я у нее.

– Еще пять ми…

И она снова заснула.

Я вздохнула и снова посмотрела на тени для век. Зеленый и фиолетовый на глазах, насыщенная черная помада на губах. Все должно указывать на то, что я токсична.

Я не хотела бояться существ из мира фейри. Я хотела, чтобы они боялись меня.

Когда дверь открылась, я оторвалась от макияжа.

– Перчатки доставлены, – сообщила Эстелла, протягивая мне изящный пакет. Перчатки почему-то упаковали в темно-синюю подарочную коробку с серебряным бантом.

– Спасибо большо…

Эстелла старалась не касаться меня и мизинцем. Она даже вздрогнула, когда кисточка для макияжа покатилась по столу и упала на пол. Ее руки были напряжены. Но разве можно ее винить в этом после инцидента с кровавыми слезами?

Когда я наклонилась за кистью и снова поблагодарила девушку, то осознала, что она уже давно ушла, плотно закрыв за собой дверь.

Хотя я могла покинуть покои в любое время и все служащие должны были подчиняться моим приказам, я чувствовала себя узницей в этом замке. Каждый жест подобного отторжения был подобен острому шипу розы, вонзавшемуся в