- Я устала. – Говорю тихо, потирая ладонью, загоревшуюся от удара щеку.

- Что же ты делаешь? С собой. С нами. Ты разрушаешь все вокруг, Луиза. Оглянись!

Она права.

- Прекрати, Шейла.

- У нас нет выбора, Генри. – Мать громко всхлипывает, прикрывая рот рукой. – Либо тюрьма, либо центр.

Я ощетиниваюсь. Отступаю назад, спотыкаясь о порожек, почти падаю, но успеваю ухватиться за деревянный поручень.

- Нет. – Качаю головой. – Вы не сделаете этого. Я не вернусь. Пап.

Они оба молчат, и смотрят так, словно это на самом деле единственный выход, отправить меня в психушку, снова. Чтобы избежать тюрьмы. Снова. Я проклята.

- Клянусь Богом. – Шиплю я, проглатывая слезы. – Я убью себя раньше, прежде чем вы отправите меня туда.

- Генри. – Мать заливается слезами. Я больше не могу это видеть.

- Я лучше сяду в тюрьму!

- Ты не понимаешь, что говоришь. – Встревает отец.

Я пытаюсь уйти, скрыться в своей комнате до того момента, пока не огласят дату судебного заседания. Но я останавливаюсь.

- Луиза. – Он останавливает меня.

- Что ты тут делаешь? Мам, пап, что он тут делает? – Мой голос почти срывается. Это слишком. Какого черта? Он должен быть в Миннесоте. Келвин, я убью его. Он обещал, обещал мне, что никому не скажет. Все предатели, все они. Я больше не могу дышать, проглатывая слезы, которые давно просятся наружу.

- Нам нужно поговорить. – Его глаза рассеянно бегают, он потирает ладони о карманы своих джинсов.

- Нет. Пап, выстави его отсюда!

- Луиза. – Мягко говорит отец. – Тебе нужно послушать Ника, пожалуйста.

Качаю головой. Хочется спросить не идиоты ли они? По вине этого человека я в полном дерьме. Но я не могу не смотреть на него и не чувствовать биение своего окровавленного сердца.

- Тебя не должно здесь быть.

- Мы просто поговорим.

Усмехаюсь. Что он может мне сказать? Извиниться? Нет. Посмеяться? Возможно. Почему он вообще вернулся раньше времени..

- Можем мы поговорить.. наедине?

Отец кивает.

- В моем кабинете.

Плевать. Я могу запереться в комнате и начать страдать, словно я не решаю ничего, словно ничего не могу, и я могу расставить точки над «i».

Иду первой, Николас следует позади, закрывает за собой дверь. Я смотрю в большое окно, собираясь с духом. Оборачиваюсь, надеваю маску безразличия, складываю руки на груди.

- Я приехал, как только смог.

- Кэлвин сказал?

Кивает. Кэл, ты гребаный предатель.

- Думал, что успею.

- Успеешь что? – Процеживаю сквозь зубы каждую букву.

- Ты сделала глупость, и я хочу, чтобы ты знала, я не имею никакого отношения к тем наркотикам.

Смеюсь. Легко. Непринужденно. Затем как гребанная истеричка. Николас смотрит так, словно я сошла с ума. Может быть.

- Я не знаю, зачем ты здесь, но мне не нужны бессмысленные оправдания.

- Это не оправдания! Это правда!

- Это абсурд! Ты шантажировал меня через СМС. Черт.. – Выдыхаю. – Разве ты не хотел, чтобы я оказалась в тюрьме?

- Я не этого хотел. Ты не сможешь меня понять.

- Ну конечно. Я не отрицаю, что настолько тупа, раз поверила тебе. Убирайся из моего дома. Ты сделал то, что сделал.

- Луиза.

- Достаточно! Достаточно..

- Это нелепое стечение обстоятельств. Кто-то подставил тебя.. меня..

- Ты! Я убила Джексона, ты решил подставить меня с наркотой! Какая разница, за что оказаться в тюрьме, правда?

- Нет.

Он приближается. Я отступаю назад и упираюсь прямо в отцовский стол.

- Не подходи.

Ему плевать. Пожалуйста. Не подходи ко мне.

- Послушай, ты права во всем, кроме этого. Я ничего не подкидывал Гарри, я никогда в жизни не держал в руках наркотики. Луиза.

- Заткнись. Просто уйди.

- Что ты хочешь, чтобы я пошел в полицию? Сдал себя за то, чего не делал?

- Нет.

Это не то, чего я хочу. И я не хочу, чтобы он оправдывался, потому что это мерзко.

- Я разберусь с этим. Ладно?

- Нет! Ты омерзителен. Вызываешь у меня отвращение.

И самую сильную боль, которую я могла бы испытывать. Желудок скручивает, что-то жжет в области легких. Я не могу смотреть ему в лицо, видеть те же знакомые черты лица, прекрасные глаза, смотреть на его руки, которыми он касался меня так, как никто другой и не сходить с ума, не умирать изнутри, не погребать себя заживо.

- Ты можешь меня ненавидеть, это справедливо, но в тюрьму ты не сядешь из-за какой-то нелепости. Это не то, что я хотел! – Проводит рукой по лицу, запускает пальцы в волосы, отворачивается.

- Чего же ты хотел? – Тихо спрашиваю я. – Причинить мне боль, очевидно. Посмеяться? Конечно. Загнать меня в угол. Может быть, ты хотел моей смерти? Точно. По твоим расчетам я должна была покончить с собой или что-то еще?

- Не неси чушь. Ты понятия не имеешь, что у меня в голове.

- И знать не хочу. – Вранье. Я хочу знать, каждую мысль этого человека. О чем на самом деле он думает, чего хочет. Кто же такая я? Объект для насмешек? Груша для битья?

- Я только прошу тебя сказать полиции, что ты солгала. Я что-нибудь придумаю. У тебя влиятельные родители.

Мои родители по горло в дерьме из-за меня.

- Убирайся. Мне не нужна твоя помощь! Я не хочу знать, чего ты хочешь. Я хочу, чтобы ты исчез. Понятия не имею, какими еще способами ты собираешься меня добивать.

Все внутри сжимает и скручивает, и мои предательские глаза выдают всю адски нестерпимую внутреннюю боль. Мне плевать. Я окажусь либо в тюрьме, либо в психушке. Я бы хотела, чтобы он запомнил меня сильной, несокрушимой, даже бесчувственной. Но я все чувствую, ублюдок.

Приближаюсь к нему сама, тычу пальцем ему в грудь, я не вытираю слез, больше не имеет смысла.

- Ты выиграл. Я сдаюсь. Посмотри. Это то, что ты хотел? Надеюсь, ты счастлив. – Он отводит глаза в сторону, я толкаю его вперед, заставляю смотреть на себя. Желваки дергаются на его лице, но сам он молчит. – Ты разбил мне сердце. – Снова толкаю в грудь, даже не сопротивляется. – Надеюсь, доволен? Ты разбил мне жизнь. За считанные дни. И я хочу, чтобы ты подумал, почему я пошла в полицию и призналась в том, чего не делала. Снова! – Толкаю еще раз, Ник перехватывает мои руки и заглядывает в мои полные слез глаза. Я даже не стесняюсь их. Я просто устала.

- Я бы хотел, чтобы ты понимала..