Вот и у нас в лавке полным-полно пыхтящих, словно маленькие паровозы, приборов. Хотя, действительно "паровых", среди них совсем немного. По большей части, в наших изделиях установлены миниатюрные "шотландки".[7]

Наблюдая за тем, как Трефиловы ходят по небольшому залу, рассматривая образцы, словно музейные экспонаты, я невольно улыбнулся. Гордость? Да. Это МОИ "экспонаты". Пусть собраны они чужими руками, пусть подобные вещи когда-то и где-то были или будут привычной и неотъемлемой частью быта, и не мне принадлежит честь их изобретения, но их руническая составляющая полностью разработана мною, адаптирована, рассчитана и "вылизана" долгими ночами. И я имею право гордиться плодами своего труда.

Впрочем, чересчур увлекаться осмотром образцов, моим гостям не стоит. Времени у нас не так уж много, а на подробную "экскурсию" вдоль полок и витрин, может и час уйти. Несмотря на то, что ассортимент товаров пока ещё невелик, места он занимает порядочно, особенно, учитывая, что некоторые изделия представлены в разных вариантах, как по комплектации, так и в расчёте на толщину кошелька. Плюс различные дополнительные "приблуды"… которые, собственно, и приносят нам добрую половину дохода.

Ха! Дядька Мирон, по моей просьбе, ещё и каталог изделий нашей мастерской в типографии заказал, для удалённой торговли. Издатель долго не понимал, зачем это нужно, когда существуют сводные каталоги, в которых размещение объявлений о продаже обходится куда дешевле. Но заказ выполнил. Действительно, дороговато вышло, зато теперь у нас есть возможность раздать эти каталоги торговым партнёрам, а те, в свою очередь, разошлют их по своим представительствам… Поторгуем.

Кажется, Григорий Алексеевич тоже понял, что может задержаться у витрин на непозволительно долгий срок…

— Ну что, похвастаешься своим дирижаблем? — с лёгкой ухмылкой спросил он, отходя от витрины с двумя монструозными автоматическими мясорубками.

— Да, конечно, — кивнул я в ответ и, подхватив под руку Алёну, повёл гостей прочь из зала.

В цех мы заходить не стали, я лишь попросил приказчика, встреченного нами в коридоре, ведущем из торгового помещения в контору, сообщить дядьке Мирону о том, что мы уже идём в эллинг и будем ждать его там. Приказчик молча кивнул и исчез из виду.

— Вышколенный, — с непонятной интонацией протянул идущей следом за мной и Алёной, Трефилов.

— У Казанцева не забалуешь. Он в мастерской чуть ли не военные порядки завёл. Дядька Мирон на него не нарадуется, — пояснил я, открывая дверь перед спуском в подвал. А что? Идти через цех – шумно и грязно. Обходить его по улице, чтобы потом возиться с огромными воротами эллинга? Ну нафиг. Через подвал быстрее и привычнее.

— Прямо, древние подземелья, — прошептала Алёна, когда мы оказались внизу. Ну да, низкие кирпичные своды, арки и тусклые светильники на стенах, едва разгоняющие темноту по углам. Мрачноватое местечко. Девушка глянула в сторону заложенного кирпичами проёма и дёрнула меня за рукав. — А что там?

— Ничего, — пожал я плечами. — Фундамент стоящего наверху пресса. Без него, агрегат просто "переехал" бы в подвал.

Уточнять, что настоящий фундамент занимает вдвое меньше места, а кирпичная кладка появилась здесь, чтобы скрыть пока ненужную камеру для выращивания алмазов, я, естественно, не стал.

В молчании мы преодолели оставшиеся полсотни метров и, поднявшись по крутым ступеням, вышли в эллинг.

— Темно, — констатировал очевидное Григорий Алексеевич.

— Сейчас, — я повернул выключатель, и на стенах зажглась цепочка огней, осветив огромное пространство и возвышающуюся посреди эллинга громаду "Мурены". Да-а… не раз видел, а всё равно потрясает. Хотя, по сравнению с тем же "Фениксом" или "китовыми" причалами Китежграда… не, всё равно, "Мурена" круче!

И раздавшийся рядом слитный вздох отца и дочери только подтвердил моё мнение.

— Какой красавец! — улыбнулась Алёна. Трефилов настороженно покосился на дочку, но убедившись, что комплимент предназначался дирижаблю, тут же отвёл взгляд. Родительская ревность, это что-то…

— Красавица, — поправил я девушку. — Это "Мурена", каботажная скоростная яхта. Курьер, можно сказать. Грузоподъёмность – двадцать три тонны, абсолютная скорость – сто шестьдесят узлов, потолок… четыре мили держит без проблем.

— А как с маневренностью? — поинтересовался Трефилов, пока мы подходили к трапу, ведущему на уровень жилой палубы.

— Не очень, — признался я, разводя руками. — Но, как видите, "Мурена" безоружна, вести бой не может, так что и особая манёвренность ей ни к чему.

— Ну да, с такой скоростью, она без проблем удерёт от любого пирата, — покивал Григорий Алексеевич. — Хотя, пару скорострелок я бы всё же в неё втиснул.

— Я бы тоже, — вздохнул я. — Но увы, поскольку официально владельцем "Мурены" числюсь я, вооружение мне по возрасту не положено.

— Что не мешает тебе таскать под мышкой пистолет, — заметил Трефилов. Глазастый.

— Я вырос в очень неспокойном месте, — чуть помедлив, проговорил я, первым поднимаясь по высоким ступеням трапа. — И без оружия чувствую себя раздетым. Но пушки – не пистолеты. Просто так не купить. Да и портовые власти будут только рады их арестовать, обнаружив на борту яхты, принадлежащей несовершеннолетнему. Ничего, еще годик и я решу этот вопрос.

— Каким же образом? — поинтересовался Григорий Алексеевич, замыкающий нашу цепочку.

— Шестнадцать лет, отказ от опекунства. Дядька Мирон возражать не собирается, — коротко пояснил я, останавливаясь на мостках перед широкой округлой дверью с забранным в медь иллюминатором. Поворот штурвала, щелчок кремальер. — Прошу, будьте как дома.

Алёна перешагнула через комингс первой, а уже следом за ней вошёл и отец. Коридор жилой палубы встретил нас тишиной и неярким светом дежурных ламп.

Я предложил было устроиться в кают-компании, но оба мои гостя возжелали осмотреть дирижабль изнутри. Что ж, почему бы и нет? Лишнего они не увидят, вся "лапша" спрятана за фальшпанелями и подволоком, аккумуляторы? Их и с пресловутым детектором теперь не сыскать, уж я постарался. Вот, разве что, пневматические подъёмники… но их барабаны можно обосновать так же, как я сделал это на верфи… орудийные платформы для будущих скорострелок, закрытые, чтоб не биться о поворотные станины. В общем-то, и всё.

Обход дирижабля, в ожидании дядьки Мирона, почему-то не торопящегося на встречу, начался с мостика, поразившего Трефилова количеством приборов. Впрочем, он быстро вспомнил, что "Мурена" – не "кит" и фактически, всё управление кораблём завязано именно на рубку. А вот Алёне было просто интересно… всё и ещё чуть-чуть.

Я как раз отвечал на очередное её "а это для чего?", когда дирижабль вдруг дрогнул, а ворота эллинга смяло, словно они были сделаны из бумаги. Абсолютно беззвучно, что неудивительно, учитывая герметизацию дирижабля. Тушу "Мурены" медленно и величаво повело куда-то влево и купол грохнул об укреплённую рунами стену эллинга. Выматерившись, под изумлёнными взглядами едва не рухнувших на пол Трефиловых, я занял капитанское кресло и направил давно готовый к взлёту дирижабль вверх. В отличие от стен эллинга, крыша не была укреплена рунами, так что ударом купола "Мурены", её разметало в стороны.