"Похоже, поступило сообщение о том, что ты жульничаешь с курсовым проектом", — объяснила она. "Они утверждают, что Адриан Виндзор ставит вам хореографию. Если это правда, то вы будете дисквалифицированы, поскольку он студент третьего курса хоккейного факультета, призванный в профессиональную команду. Такая помощь не допускается".

Я почувствовал прилив разочарования. "Но это неправда", — настаивала я. "Он просто смотрел, как я катаюсь, и давал мне подсказки. Он не ставил мне хореографию! Мы были друзьями еще до того, как его призвали в армию…"

"Это не имеет значения". Виктория выглядела сочувствующей, но твердой. "Послушай, я понимаю, Сиенна, но это серьезные обвинения. Тебе нужно как можно скорее обсудить это с деканом приемной комиссии. Это может повлиять на твою стипендию, и нам нужно быстро все прояснить".

Мои мысли неслись вскачь, когда я покидала ее кабинет. Как такое могло произойти? Кто и зачем мог сообщить о таком? Мысль о том, что я могу потерять стипендию из-за недоразумения или, что еще хуже, намеренного саботажа, была непреодолимой. Я знала, что должна действовать быстро и поговорить с деканом. Я надеялась, что он мне поверит.

26

Адриан

Когда я пробирался через проходы магазина, торгующего товарами для Хэллоуина, в голове у меня крутился вихрь эмоций, среди которых преобладало чувство блаженства. То, что Сиенна была в моей жизни, то, что я просыпался рядом с ней, было похоже на сон, от которого я не хотел просыпаться. Каждое украшение, которое я подбирал — ухмыляющуюся тыкву здесь, фальшивую паутину там — я выбирал с учетом ее пожеланий, представляя, как она будет рада превратить наше помещение в праздничный рай. Это было похоже на создание нового мира только для нас двоих, убежища вдали от хаоса, который недавно охватил нашу жизнь.

Воздух в магазине был наполнен волнением от предстоящего праздника, но для меня это было больше, чем просто подготовка к Хэллоуину; я хотел создать что-то осязаемое в этих вновь обретенных отношениях с Сиенной. Я хотел всеми возможными способами показать ей, что то, что у нас есть, реально и принадлежит только нам, не запятнанным тенями прошлого, особенно теми, что отбрасывал Донован.

Я прошел через проход, освещенный жутким светом и призрачными фигурами, и не мог не почувствовать прилив защитных чувств. Донован уже доставил достаточно проблем. Я был полон решимости сделать так, чтобы он больше не встал между мной и Сиенной. Наши отношения заслуживали шанса расцвести без его вмешательства.

Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я собиралась выйти из магазина, нагруженная пакетами с украшениями для Хэллоуина.

"Алло?"

"Адриан, я не знаю, что делать!" Голос Сиенны в трубке дрожал от паники.

"Расскажи мне", — сказал я с беспокойством в голосе, остановившись среди украшений на Хэллоуин.

"Это моя стипендия", — заикаясь, произнесла она с недоверием в голосе. "Кто-то обвинил меня в жульничестве на курсовом проекте. Они говорят, что ты ставишь мне хореографию, а это совсем не так".

"Обманывают? Это просто смешно. Кто бы мог так поступить?"

Но у меня было чувство, что я точно знаю, кто это делает.

"Я пыталась добиться встречи с деканом, чтобы все объяснить, но у него все расписано до января. Если до этого времени все не уладится, я могу потерять стипендию. Я не знаю, что делать".

"Я буду там через несколько минут", — сказал он. "Встретимся у скамеек перед катком".

Чертов Донован.

От него воняло.

Вернувшись в кампус, я обнаружил Сиенну, сидящую на скамейке и выглядящую так же взбешенно, как и по телефону. Как только она увидела меня, она стремительно встала. Не говоря ни слова, я заключил ее в утешительные объятия и осторожно положил руку ей на затылок, пытаясь передать успокоение через прикосновение.

"Все будет хорошо, Сиенна", — тихо прошептал я. "Я обещаю, мы разберемся с этим".

Слезы навернулись ей на глаза, когда она прижалась ко мне. "Но я не могу потерять Крествуд, Адриан. Это все для меня. Вся моя жизнь здесь".

Я мягко отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, твердый в своей решимости. "Ты не потеряешь Крествуд. Я не позволю этому случиться". Мысль о том, что кто-то вот так саботирует ее, заставила мою кровь закипеть, и в голове уже формировался подозреваемый. "Я думаю, за этим стоит Донован".

Выражение ее лица стало сомнительным. "Донована это не волнует настолько, чтобы делать что-то подобное", — возразила она, в ее голосе прозвучала неуверенность.

"Не будь наивной, Сиенна", — ответил я. "Он способен на большее, чем ты думаешь".

Ее реакция была незамедлительной, на лице промелькнула смесь обиды и возмущения. "Значит, теперь я наивная?" — проворчала она, слегка отстраняясь, ее глаза искали ответа в моих.

"Я не это имел в виду, Сиенна. Не воспринимай это так". Я отвел взгляд. Мне не нравилось видеть боль в ее глазах, особенно зная, что она появилась из-за меня. "Я просто говорю, что Донован сделает все, чтобы сделать меня несчастной, особенно сейчас. Я выгнала его из дома, и вся эта ситуация — его подпись".

Сиенна нахмурилась. "Но что, если это не он? Что, если это кто-то другой, и твое разочарование в Доноване затуманивает твои суждения? Неужели между вами всегда будет так?"

Я почувствовала раздражение от ее намека. "Что это значит?" спросил я чуть более резко, чем намеревался.

Она покачала головой, выражение ее лица было обеспокоенным. "Так было всегда, не так ли? Хоккей, школа, все… Я никогда не думала, что в центре окажусь я. Я не хочу вставать между тобой и Донованом".

"Сиенна, я уже говорил тебе, что это невозможно. Донован и я… мы всегда были такими. Дело не в тебе. Не делай так, чтобы это касалось тебя".

"Может быть, вам обоим нужно решить свои проблемы", — предположила она, серьезно глядя на меня.

Я не могла не рассмеяться от этой мысли. "Решить проблемы с Донованом? Это невозможно. Я пыталась".

"Не думаю, что кто-то из вас действительно пытался".

Я почувствовал, что мое терпение иссякает. "Сиенна, если мне нужно