— Это от мастера Эшема! — воскликнула она, сразу почувствовав себя лучше. — Он хочет меня навестить. Письмо написано два дня назад. Кэт, он может появиться в любой момент!

Вскочив с постели и не обращая внимания на протесты Кэт, она немного постояла, пошатываясь, а затем принялась рыться в сундуке в поисках одежды.

— Тише, миледи! — воззвала Кэт.

— Все в порядке, мне уже лучше, — ответила Элизабет. — Принеси мое зеленое платье, хорошо? То самое, с меховой оторочкой.

Ближе к вечеру, как она и предполагала, прибыл Роджер Эшем, которого Элизабет встретила с распростертыми объятиями.

— Королева с адмиралом в Лондоне, мастер Эшем, так что придется вам обойтись мной в качестве хозяйки! — весело заявила она.

— Сударыня, я не могу вообразить более сладостной чести, — сердечно ответил тот со знакомым йоркширским акцентом.

Кэт принесла вино, и они, расположившись в зимней гостиной, где полыхал большой камин, принялись обсуждать недавно вышедшую книгу Эшема об искусстве стрельбы из лука, а после перешли к предметам, которые изучала Элизабет.

— Ладно, хватит, — наконец сказала она. — Вы ведь приехали не затем, чтобы беседовать о моих скромных успехах в учебе, мастер Эшем. Что привело вас в Челси?

На морщинистом лице ученого появилась печальная улыбка.

— Я слышал, вы остались без учителя, мадам, и пришел предложить свои скромные услуги.

Элизабет просияла.

— О большем я не могла и мечтать, — отозвалась она.

— Для меня большая честь учить особу столь признанных способностей, — молвил Эшем.

Элизабет знала, что он не льстил.

— А для меня большая честь — иметь столь выдающегося учителя, — ответила она, — и я уверена, что королева не будет против. Я сегодня же напишу ей и скажу, что мне нужны только вы, мастер Эшем, и никто другой.

— Вам, разумеется, придется подчиниться решению вашей опекунши, — согласился Эшем.

— Именно так я и намерена поступить при условии, что она одобрит мой выбор! — возликовала Элизабет. — Я сама поеду в Лондон и буду ее убеждать, если потребуется! А вы, мастер Эшем, возвращайтесь в Кембридж и попросите отпуск на время вашего пребывания в доме королевы.

— Вы так уверены, что у вас все получится, миледи? — удивился Эшем.

— Вне всякого сомнения! — ответила Элизабет.

— Хлопот не оберешься, — с сомнением заметила Кэт, глядя на груды книг в классной комнате.

Роджер Эшем улыбнулся.

— Вовсе нет, сударыня, — возразил он. — Этого нам хватит надолго. Вам следует знать, что я не сторонник зубрежки. Если вливать слишком много вина в кубок, большая часть его выльется через край.

Кэт удовлетворенно кивнула.

Уроки с мастером Эшемом доставляли Элизабет неподдельную радость. Она с удовольствием обнаружила, что его любимым латинским автором был Цицерон. Ей нравилось читать письма, полученные Эшемом от широкого круга европейских интеллектуалов, с которыми он переписывался. Он превозносил познания девушки в классике и владение латынью и греческим, приводя ее в благоговейный трепет.

— Вы за день читаете на греческом больше, чем многие доктора богословия за неделю! — похвалил он ее.

Утренние часы они проводили в обществе Софокла и Исократа, днем же читали Ливия и Цицерона или изучали теологию. Когда уроки заканчивались, учитель и ученица часто предавались общей страсти к верховой езде и охоте, выезжая в поля за дворцом, невзирая на дождь или снег. По вечерам Элизабет упражнялась в игре на лютне и клавесине — Екатерина Парр подарила ей прекрасной работы инструменты, принадлежавшие ранее матери Элизабет, с эмблемой Анны в виде белого сокола. Они стали самым ценным имуществом Элизабет наряду с портретом Анны, теперь открыто висевшим в спальне, и той, самой первой подвеской в шкатулке для драгоценностей.

Элизабет быстро заметила, что мастер Эшем часто внимательно разглядывает ее одежду.

— На что вы так смотрите, сэр? — спросила она однажды, увидев, как он хмурится на ее розовое шелковое платье и дорогие золотые цепочки, подарок королевы.

— Могу я быть откровенным, миледи?

— Конечно, — кивнула она.

— Благочестивые протестантские девушки обычно носят простые наряды, — молвил Эшем.

Элизабет взглянула на свое платье, и внезапно оно показалось ей довольно нелепым — с серебряными подрукавниками, украшенным драгоценными камнями поясом и жемчужной каймой вдоль выреза. И еще пять колец на ее изящных пальцах… Внезапно смутившись, Элизабет вдруг вспомнила, что маленькая набожная Джейн Грей неизменно предпочитала черную одежду без особых украшений, хоть и была родом из богатой семьи. И королева Екатерина тоже — в последнее время она носила одежду неброских тонов, хотя и из дорогой ткани, и меньше драгоценностей. Что подумает мастер Эшем о ней, Элизабет, до сих пор разряженной столь вызывающе? Мнение учителя она считала крайне важным.

— Погодите! — порывисто воскликнула она и бросилась в спальню. — Где мое черное бархатное платье? — спросила она у ошеломленной Кэт.

— Что, миледи, кто-то умер? — с тревогой спросила гувернантка.

— Нет, я просто взялась за ум, спасибо мастеру Эшему. Женщины, следующие слову Божьему, должны одеваться скромно.

Она сорвала ожерелье и кольца. Кэт покачала головой. Девочка явно склонна к причудам и странным идеям, подумала она. Но спорить с Элизабет, если она что-то решила, было бессмысленно. Лучше уж потакать ее прихотям, чем нарваться на скандал. Сняв черное платье с вешалки в шкафу, она помогла Элизабет переодеться и зашнуровала платье на спине.

Когда Элизабет вновь появилась в классе, мастер Эшем был рад случившейся в ней перемене, но и немало встревожился. В строгом, но элегантном черном платье, с низким квадратным вырезом без украшений, тугим лифом и длинной юбкой, с падающими на плечи рыжими волосами, Элизабет выглядела воплощением благочестивой протестантской девушки — и притом весьма соблазнительной.

Она заметила его пристальный взгляд.

— Достаточно ли благочестиво я выгляжу, мастер Эшем? — спросила она.

— Воистину, миледи, — ответил он. — Вы воплощение добродетели.

— Да, — кивнула она, слегка стыдясь того, что недавно ее искушали сойти с пути добродетели. Нельзя быть внешне иной, чем в душе. И потому она добавила: — С сегодняшнего дня я решила не только одеваться, но и жить скромно, не поддаваясь нечестивым чувствам и желаниям, возникни они у меня.

Она не подозревала, как скоро ее решимость подвергнется испытанию.

— О миледи Элизабет, — сказал адмирал, встретивший ее на лестнице, — вы прекрасно выглядите!

Взгляд его упал на ее частично открытую грудь.

— Спасибо, милорд, — ответила она, купаясь в лучах его неприкрытого восхищения и вместе с тем желая, чтобы он как можно скорее прошел мимо.