Около фонтана выстроились трое его детей и жена — все в ярких национальных костюмах. Сам узбек сжимал в руке фотоаппарат «ФЭД».

— Ну, если вы меня не хотите фотографировать, — Маслов поднялся с бортика фонтана.

— Могу и вас, уважаемый, — радушно предложил узбек.

— Да нет, спасибо…

Узбек что-то пропел по своему, наверное «улыбочка», семейство улыбнулось, как по команде. Щелк. Все, теперь остается поработать проявителем, закрепителем, взять фотобумагу, и в увесистом семейном альбоме в квартире многоэтажного дома где-нибудь в Бухаре или Самарканде появится фотография с надписью под ней: «1964 год, Москва. ВДНХ».

— Время уже вышло, — сказал Поливанов, поглядев на часы.

— Да здесь он где-то, гад, — Маслов баскетбольным броском уложил в урну скомканную фольгу от мороженого. — Чувствую. Присматривается. Осторожным стал.

— Будешь осторожным, когда на тебе вышка.

В записке, которую Грек прислал Зубенко, было сказано, что за товаром придет в субботу в одиннадцать часов, к павильону «Радиоэлектроника и связь» на ВДНХ. За каждый патрон пообещал пятнадцать рублей — цена более чем подходящая. Затребовал десять патронов.

Патроны Зубенко выдали на Петровке — внешне они были вполне пригодными, но стрелять ими было невозможно, эксперты специально привели их в негодность. Рисковать было нельзя. А вдруг Греку опять удастся уйти, и получится, что милиция сама его вооружила?

— Есть! — воскликнул Маслов с ликованием.

Неприметный, по виду обычный паренек с заводской окраины подал условный сигнал. Это означало — объект в поле зрения, готовность номер один.

Разведчики почти прошляпили в толкотне Грека. Зубенко, поглядывая на часы, терпеливо прохаживался перед павильоном «Радиоэлектроника и связь», который еще недавно именовался «Поволжье» и был исполнен в античном стиле с многочисленными статуями работников, колхозниц, солдат, но потом его обшили алюминиевыми панелями, сделав похожим на радиоприемник и явив образец советского и, что греха таить, достаточно уродливого модернизма.

Мимо Зуба прошла толпа туристов, судя по говору, откуда-то из Болгарии — все как на подбор в солнцезащитных очках, увешанные фотоаппаратами. Они закрыли Зубенко от наружки, а когда толпа схлынула, он судорожно провел ладонью по лбу. Это был условный знак: посылка передана, контакт состоялся.

Состоялся? Только с кем?

Разведчик огляделся и увидел идущего в сторону от толпы болгарских туристов гражданина. Никогда бы не опознал в нем Грека. Последний раз видели его с бородой, но теперь он ее сбрил, оставшись с пышными усами. На нем была белая соломенная шляпа, широкие парусиновые брюки и вышиванка. Походил он на среднестатистического украинца откуда-нибудь из-под Запорожья. Он еще раз подтвердил свою славу человека, отлично умевшего маскироваться.

Поливанов подбежал к ближайшему разведчику.

— Вон, пошел в глубь парка, — сообщил тот. — Наши за ним прочно держатся. Но если он там через кусты в сторону Останкино дернет, можем не удержать.

— Как отойдет от скопления народа — берем, — кивнул Поливанов.

Оперативники миновали похожий на огромный храм, увенчанный высоким стеклянным куполом, павильон «Машиностроение» — до создания сельскохозяйственной выставки это был ангар для дирижаблей. За павильоном раскинулся сквер, справа от которого представлено сельское хозяйство — комплексы «Рогатый скот», «Свиноводство», где уютно устроились какие-то нереально огромные хряки. Там же стучали копытами лошади на ипподроме. Опера забрали левее, прошли мимо павильона «Мясная промышленность», на верхушке которого возвышалась статуя атлета, гордо держащего за шкирку гигантского быка, как Тесей Минотавра.

За сквером начинались деревья, и Поливанов увидел около них человека в белом. Прибавил ход.

Грек обернулся. Окинул взглядом преследователей. Все понял. И припустил вперед.

— За ним! — Поливанов выдернул из кобуры под пиджаком пистолет, передернул на ходу затвор.

Рванул он на дистанцию, как на чемпионате мира. Вспомнил свою спортивную молодость и поблагодарил себя самого за то, что не забывал о физических нагрузках и держался в форме. Маслов отстал — давал знать о себе избыточный вес.

«Не уйдешь», — мелькнуло в голове Поливанова.

Расстояние сокращалось. Теперь его с Греком разделяло каких-то несколько десятков метров. Бандит перепрыгнул через кусты.

Грек налетел на гражданина с портфелем, упал. Вскочил. Потом рванулся к девчонке лет семнадцати, облизывающей сосредоточенно мороженое. Та успела отскочить, уронив мороженое и испуганно, во весь голос завизжав.

«Черт, — прикинул Поливанов. — Выродок сейчас начнет хватать людей, чтобы прикрыться ими и уйти!»

Грек устремился к кустам, за которыми начинался пруд. Спортсмен из него был никакой. Бронхиты, воспаления легких, истерзанное травмами тело. Не добегая до пруда, он сдох. Выкашливая воздух, обернулся. В руке его чернел вороненый потертый «наган».

— Милиция, бросай оружие! — заорал что есть силы Поливанов.

Между ними оставалось метров пятнадцать. Грек резко взметнул руку.

И Поливанов выстрелил.

Стрелял он не слишком хорошо. Во всяком случае, первые два раза промазал. Ответная пуля чиркнула его по плечу. Грек шмальнул второй раз — пуля просвистела справа и ушла в ствол дерева.

Поливанов знал, что в барабане «нагана» должно быть два патрона. Так что можно живым брать.

Щелкнул вхолостую боек «нагана».

На краткий миг Поливанов задумался. Их теперь разделяли считаные метры… И нажал на спусковой крючок. На этот раз не промахнулся — вогнал пулю точно в лоб.

— Босс, вы его вглухую! — переведя дыхание, выдал подбежавший Маслов. — Прямо в лоб! Вот это меткость!

— Могли бы и взять, — сказал стоявший над безжизненным телом Поливанов.

— Реанимация тут не поможет. Подох — и ладно, — Маслов не мог оторвать глаз от распростертого тела. — Все к лучшему.

— Ты прав, к лучшему.

Люди вокруг испуганно шарахались, мельтешили. Кто-то истошно кричал: «Милиция». Но от Поливанова все это было отделено какой-то прозрачной стеной.

Он не раскаялся в том, что сделал, ни на секунду. Он вчера долго ломал голову над тем, как вывести из этого дела Зуба. Если станет известно, что тот сдал Грека, бедолагу правда могут поставить на ножи. Ведь Грек, такая хитрая тварь, и из камеры смертников найдет, как просигнализировать ворам и воззвать к мести. Не факт, что кто-то откликнется, но чем черт не шутит.

Теперь Грек лежит с продырявленной головой и ничего уже не может никому сделать. А в душе у Поливанова ни злости, ни сожаления, ни ликования. Как-то пусто. Только лишь какое-то отстраненное знание — дело закрыто. Окончательно. В архив!..