– Да, мне всё равно. У нас с ней разные дороги. И, Игорь, не продолжай…

– Да не продолжаю я! То есть, продолжаю, конечно! Просто она интересовалась именно тобой, – и зачастил, словно торопился успеть высказаться до моего ухода. – Смотреть на тебя больно. Ты в зеркало когда последний раз на себя смотрел?

– А я не девушка, чтобы на себя в зеркало любоваться. Да и было бы на что там любоваться! Страшилище! В шрамах вся морда!

– Вот зря ты так о себе. Шрамы мужчину украшают! А Елизавета Сергеевна весьма переживает от того, что ты прекратил с ней общаться!

От такого кощунственного и даже наглого обвинения я оторопел. Ничего себе! Так я ещё и крайним оказался! У меня после столь неожиданных претензий в первый момент даже никаких подходящих слов не нашлось, кроме матерных, чтобы хоть что-то сказать в ответ на столь несправедливое обвинение. Впрочем, и во второй момент тоже не нашлось – очень уж сильно всколыхнулась беспричинная обида в груди. А дальше я уже просто промолчал. Потому что обида переросла в злость! Пусть Игорь продолжает говорить. Так хоть узнаю, в чём там меня ещё облыжно обвиняют.

– Просила передать, что сегодня вечером будет прогуливаться по Невскому рядом с Казанским собором, – не заметил моего возмущения Игорь.

– Я тебя услышал. А теперь прошу прощения, но у меня и впрямь, очень уж дел много.

И я поспешил уйти. А то, не дай бог, ещё что-нибудь такое-этакое услышу. Ишь, на свидание она приглашает! Лучше бы гадостей каких-нибудь про меня наговорила. Право слово, насколько бы тогда легче было всё это вспоминать и воспринимать. И что теперь делать – идти или не идти? Вроде бы как успокоился за это время, утихла боль в груди, и снова здорово! Нет, не пойду…

Как раз весьма ко времени приехал Второв. Только-только я от Игоря отошёл. Всего-то с десяток быстрых шагов и успел сделать. Николай Александрович прямо к ангарам и подкатил на своём лимузине. И за рулём самолично сидит, нравится ему это дело.

Меня увидел, затормозил рядышком, наружу выскочил. Он с зимы у нас в Петрограде практически безвылазно сидит, всё дела делает. Крутится, словно белка в колесе. Ну и у нас через день-два появляется обязательно, процесс создания нового самолёта контролирует. Сегодня вот только что-то припоздал, хотя собирался обязательно на первом вылете присутствовать.

– Уже слетали, Сергей Викторович? – первым делом поинтересовался Николай Александрович, пожимая мне в приветствии руку.

– Да, только что сели.

– А меня дела задержали. И как результат?

– Отлично! Просто отлично! Для первого раза, конечно. А дальше посмотрим.

– Это очень хорошо. Как долго затянутся испытания? Когда можно будет к делу приступать?

– Вроде бы не было никакого повода для спешки, Николай Александрович? – насторожился я такому интересу. – Или что-то изменилось?

– Изменилось, изменилось. Время года изменилось, Сергей Викторович. Осень наступает! Осень! С её затяжными дождями. А там и до заморозков недалеко. Сейчас любая задержка смерти подобна! Если ещё немного промедлим, то там… – Второв махнул рукой куда-то в сторону, явно намекая на восток. На самом-то деле это был запад, но право слово, кто бы на это обратил внимание, кроме меня. Так что только кивнул головой на эту сентенцию. – Там замёрзнут дороги, зимники образуются, и мы с вами окажемся никому не нужными? Понимаете? Сейчас самое время для того, чтобы показать всю эффективность мною задуманного!

Помолчал мгновение, пристально вглядываясь в моё лицо и признался:

– Ну и сверху начинают понемногу давить. Золота-то в казне всегда не хватает.

– Всё я понимаю, любезный Николай Александрович. Но и без испытаний лететь на новом самолёте к чёрту на рога тоже, как вы говорите, подобно смерти. А ну как что-то откажет, сломается? Кто и где ремонт проводить будет?

– Сергей Викторович, а для чего тогда мы по маршруту вспомогательные аэродромы создавали, обслугу нанимали? Деньги наёмным работникам платили и сейчас платим? Бензин даже на места завезли… Голубчик вы мой, ну неужели в случае какой-либо поломки, не дай Бог, – перекрестился Второв. – Нельзя будет отремонтироваться на ходу? Все же аэродромы у нас расположены рядом с развитыми промышленными городами?

А ведь действительно, почему я сомневаюсь, чего опасаюсь? Самолёт отличный, проверенный тем, моим временем, и годами успешной эксплуатации. Подумаешь, моторы и системы другие, так и использовать их придётся не столь интенсивно, как у нас когда-то… Опять же и проще они, значит, и в обслуживании и ремонте тоже легче. А Николай Александрович не унимается:

– Вот на перелётах и испытаете свой новый самолёт! Игорь Иванович, ну хоть вы ему скажите! – обратился за помощью к как раз в этот момент подошедшему к нам Сикорскому Второв.

– Хорошо, согласен с вами! – решился я. И ещё мне интересен этот момент вот по какой причине стал. Если таким образом Второв к Игорю за моральной поддержкой обращается, значит, они за моей спиной сговориться успели? Ладно, разберёмся. Позже. А пока… – Когда вы предлагаете вылетать?

– Сергей Викторович, да чем быстрее, тем лучше! Хоть сейчас!

– Сейчас не получится, – улыбнулся я горячности Второва. – Нужно и вещи собрать, и экипажу с семьями попрощаться. А вот утром можно вылететь.

– Отлично! К которому часу мне приехать?

– К пяти утра подъезжайте…

– Хорошо. Буду. Тогда давайте прощаться, Сергей Викторович. Поеду дела подбивать и собираться.

И Второв укатил. А я подхватил Игоря под руку и потащил к самолёту, к заинтересованно поглядывавшим на нас людям. Ну и на ходу постарался прояснить по быстрому эти непонятки за моей спиной:

– Так вижу, что уговорил-таки тебя Николай Александрович сократить полётные испытания?

– Уговорил.

– А почему ты меня в курс дела не ввёл?

– Да не успел я! Только вчера с ним об этом разговаривали!

– Не успел он, – хмыкнул в ответ на эти слова. – О встрече с госпожой Остроумовой успел, а о действительно важном для нас деле нет?

– Прекрати ёрничать, – поморщился Игорь. – Я просто не ожидал, что Второв именно сейчас приедет. И что ты сбежишь при одном лишь упоминании о Елизавете Сергеевне!

– Ладно, забыли, – а ведь Игорь кое в чём прав, как ни крути. – Давай к делу вернёмся. Так почему ты предлагаешь сократить лётные испытания?

– А зачем их в таком объёме проводить? Как самолёт делали, мы все видели. И контролировали этот процесс. Взлетел он просто превосходно, так что ещё нужно-то? Дальше только летать и летать остаётся. А сломаться любой механизм может…

Вот так. Признаю, есть в такой логике смысл. Ладно, примем как данность…

А Игорь не унимается:

– И когда собираешься вылетать?

– Ночью, – махнул мысленно рукой. И сразу же уточнил. – Ближе к утру. В пять…