Карпов осёкся, встретив пристальный взгляд Казаченко. И хотя, как казалось ему, он не сказал ничего такого, что могло бы указывать на его личное знакомство с профессором, генералу стало не по себе от этого взгляда. Забыв на миг о присутствии подчинённого, он в глубокой задумчивости встал из-за стола, подошёл к окну и стал барабанить пальцами по подоконнику.

«Ничего, — успокоил себя Карпов, — вот перевербую “ЛЕСБИЯНЫЧА”, возьму его на личную связь — знать никто ничего не узнает о моём общении с ним на почве вуайеризма. И объясняться с начальством по поводу обстоятельств, при которых произошло моё с ним знакомство, не придётся! В свою очередь, “ЛЕСБИЯНЫЧ”, получив приглашение к танцу — предложение сотрудничать с нами — и хорошенько поразмыслив, усмотрит в моём первом визите изощрённую игру контрразведки: “Надо же, как тонко всё подстроили, гэбэшники! Под видом пациента прислали мне генерала!”»

А рассуждать он будет приблизительно так:

«Сначала органы, используя ни о чём не подозревающую “АГАТУ”, доводят до меня информацию, что некий генерал госбезопасности подглядывает ночью за голыми девицами. Вскоре этот чин под предлогом получения медицинской консультации собственной персоной является ко мне в дом, проводит рекогносцировку, а может, и “жучки” устанавливает. Затем они заманивают “АГАТУ” на Лубянку, как в своё время меня, и с пристрастием её допрашивают. Вероятно, в ходе допросов, чтобы добиться признания и получить компрматериалы на меня, её накачали наркотиками, и она скончалась от передозировки. Впоследствии гэбэшники представили дело так, будто “АГАТА” захлебнулась собственными рвотными массами в результате приступа эпилепсии. Ну нет, — они просто уничтожили мою верную помощницу, чтобы спрятать концы в воду! Боже мой, какой ужас! С кем приходится жить и общаться! Нет-нет, надо немедленно бежать отсюда! Да, но драгоценности? Как их вывезти? Не оставлять же семейные реликвии этому быдлу!»

«Да, — решил Карпов, — вербовка “ЛЕСБИЯНЫЧА” решает все проблемы, расставляет точки над всеми «i»

Генерал отпрянул от окна и, как ни в чём не бывало, обратился к Казаченко:

— На вербовочную беседу с профессром надо выходить немедленно после его встречи с «ДУБОМ»… Нет! Вслед за отлётом англичанина из Москвы. Беседу придётся вести, выложив карты на стол… Не все. Часть козырей прибережём… Но, в общем, наш пасьянс будет зависеть не столько от раскаяния «ЛЕСБИЯНЫЧА» в совершенных ошибках — преступной связи с иноразведками, — сколько от его готовности сотрудничать с нами!

Покажем видеозапись его встречи с «ДУБОМ», напомним, что когда-то он уже был секретным сотрудником органов госбезопасности… Стоп! Пожалуй, этого делать не стоит! У него этот период жизни вызывает, скорее всего, отрицательные ассоциации, и мы можем нарваться на завуалированное неприятие наших предложений…

Что ж, тогда посочувствуем ему, посетуем на то, что не всегда и не всё складывается так, как того хотелось бы нам. Пофилософствуем. Посоветуем. Подведём к мысли, что мы с пониманием относимся к его минутной слабости и оплошности, которую он допустил, приняв предложение иноразведок поддерживать тайные контакты.

Никаких намёков на его секретное сотрудничество с нами на постоянной основе в первой беседе быть не должно! К этому мы ещё успеем вернуться.

Ненароком заметим, что, да, мол, можно совершить в жизни большую ошибку, но нельзя же умирать дураком… А вот после этого можно будет перейти к главному: предложить ему исправить допущенный промах. И сделать он это сможет только вместе с нами…

Подчеркнём, что унижений следствия, судебного разбирательства и тюремного заключения он сможет избежать, лишь сотрудничая с нами. Только м ы, а не американцы или англичане, можем вручить ему шапку-неуязвимку!

Попробуем соблазнить доктора устроительством международных выставок, на которых будут экспонироваться его фамильные побрякушки. Вырученные деньги пойдут ему в качестве компенсации за помощь нам. А почему бы и нет? Сейчас это модно! Вон наш премьер Павлов сейчас решает вопрос об отправке в Штаты коллекции русского золота в качестве выставочных экспонатов… Так там драгоценных изделий на сотни миллионов долларов!..

В конце беседы вместе с «ЛЕСБИЯНЫЧЕМ» отработаем его ответную линию поведения на претензии его нынешних хозяев по поводу того, что переданные им плёнки пусты…

Смотришь, часа через два, по завершении общения, у нас с тобой в активе двойной агент… Ну что? Прав я, полковник Казаченко? — с азартом закончил монолог Карпов и, не дожидаясь ответа, спросил:

— А что сообщил «ЭЛТОН ДЖОН»?

— Завтра! — односложно ответил Олег с таким видом, будто всё это время ждал вопроса.

— Пора бы… Что ещё сказал?

— Ничего, потому что сам в неведении… В зале заседаний они находятся рядом, Вуд должен подать ему знак, когда выдвигаться на выход…

— Распорядись, чтобы завтра с утра в холле находилась одна бригада «наружки»… Неважно, кем они будут там выступать: электриками, полотёрами, ассенизаторами… Но чтобы во время нахождения делегатов в зале они постоянно присутствовали в холле! Как только англичане покинут здание, бригада из холла присоединится к основным силам… Тебе надо быть в машине старшего наряда. Увидишь Нормана на улице — сразу к нему… Пусть доложит, какие инструкции он получил от «ДУБА»…

— А вы, Леонтий Алексеевич, где будете находиться?

— С утра в кабинете, далее — везде…

Карпов выпрыгнул из кресла и прошёлся по кабинету.

— Олег Юрьевич, ты не задавался вопросом, почему «ДУБ» за всё время пребывания в Москве ни разу не пытался выйти на «ЛЕСБИЯНЫЧА»?

Карпов замедлил шаг посреди кабинета.

— Можешь не ломать голову… Ответ я почти нашёл уже в день прилёта «ДУБА»! Трижды повторённый в коротком диалоге номер телефона: 203—13–00 навёл меня на мысль, что он имеет подтекст бóльший, чем просто пароль. Ну, с этого и началось… Правда, тогда я был уверен только в одном — месте проведения встречи: Патриарший пруд. И вот теперь почти с полной уверенностью можно констатировать, что в переводе на общедоступный язык, упомянутый номер означает: «Патриарший пруд, тринадцатое мая, тринадцать часов, ноль-ноль минут!»

Надо же, как разработчикам из СИС московского турне «ДУБА» пригодился Рабкин Семен Ицкович и его домашний телефон! Одной фразы, одного номера хватило, чтобы обозначить и место, и дату, и время… Думаю, что у «ЛЕСБИЯНЫЧА» на все случаи жизни, на все явки припасёны соответствующие номера телефонов, знакомых-то по Москве — тьма!

— Леонтий Алексеевич, вы сказали: «почти с полной уверенностью». А почему «почти»?

— А потому, милый мой, что п о л н а я уверенность будет тогда лишь, когда мы завтра увидим сладкую парочку в ожидаемом месте в обусловленное время! Мало ли по каким причинам явка не состоится. Прогнозирование — ахиллесова пята контрразведки… И разведки тоже… Да, вот ещё! Аношин после сигнала «наружки» о том, что Норман и «ДУБ» покинули симпозиум, должен быть на Патриарших, в операторской… Всё!