— Я вам отдам заключение завтра. — Лена развернулась и пошла в группу. Перерыв закончился, чая она так и не выпила. При подходе к учебной комнате она услышала, как опять кто-то заорал. Похоже, это был опять Иванов.

Что они теперь, бьют друг друга микроскопом по башкам? Лена попыталась улыбнуться, но внутри ее всю трясло. Пальцы похолодели. Она спрятала руки в карманы халата.

Когда она вошла, студенты опять уже сидели молча, уткнувшись в методички.

Лена села за стол, обвела взглядом группу, сглотнула.

— На чем мы остановились?

Она никак не могла собраться с мыслями. Если отец умер не от инфаркта, а утонул, какой маме смысл был это скрывать?

— Вы нам велели прочитать методичку, — подала голос ее маленькая тезка, Елена. Иванов сидел бледный, с перекошенным лицом, с закушенный губой.

— Что с вами, Иванов?

Студенты тихонько заржали, уткнувшись в методички.

— Он себе на ногу микроскоп уронил… — сказал тот самый студент, которого Иванов топил в блюдце.

Она помолчала. Значит, все-таки дрались микроскопом.

— Иванов, в таких случаях полагается делать рентген. Вам нужно обратиться в студенческую поликлинику. Вдруг у вас перелом.

— Да вы не волнуйтесь, Елена Николаевна, на нем все как на кошке заживает.

«Почему до сих пор прыгают буквы в тексте перед глазами?»

— Продолжаем занятие. Теперь, когда вы познакомились с темой по методичке, вы должны мне сказать, почему сегодня на секции мы не увидели истинных признаков утопления…

«А у моего отца, значит, были истинные признаки утопления…

Господи, они опять молчат… И на Иванова теперь нет надежды, он покалечен микроскопом».

— Потому что смерть этого человека была рефлекторной… — это неуверенно пропищала маленькая Лена.

— Молодец, Лена. — Пусть хотя бы так. Пусть термин и не совсем верный, но мыслит в правильном направлении.

— А что вы подразумеваете под словом «рефлекторной»?

— У него развился стойкий спазм голосовой щели гортани и внутрь не проходили не только вода, но и воздух. Он как бы задохнулся от нехватки воздуха, находясь в воде.

— Вы ухватили самую суть. А какие еще признаки свидетельствуют об этом? Кто поддержит Лену?

Худо-бедно, но она заставила всех перечислить по методичке хоть по одному признаку. Ну вот, глаза у них стали осмысленней и повеселее.

— Ну, а теперь осталось ответить на вопрос: зачем Петр Сергеич долбил стенку основной пазухи?

— Человек при утоплении делает сильные и резкие дыхательные движения. При этом вода может попасть в пазуху основной кости, куда ей не добраться, если человек оказался в воде уже мертвым. — Это уже Иванов. Значит, не такая серьезная у него травма.

…Не добраться, не заползти, не запузыриться, не залиться, не забултыхаться… А ей как раз хочется сейчас куда-нибудь заползти и все обдумать…

Лена смотрела на них, вдруг развеселившихся, порозовевших взрослых детей, а видела отца. Своего папу, которому когда-то щекотала пятки, сидя под столом, с которым ходила есть мороженое к «писающему летчику», своего сильного доброго папу, теперь как-то странно, бессмысленно бултыхавшегося в воде. Как это могло получиться? Он ведь хорошо плавал. Он научил плавать ее, Лену.

— Ну, что это за веселье! Мы продолжаем. Всегда ли обнаруживается этот признак?

— Здесь написано, в шестидесяти пяти процентах случаев…

— Наш случай в это число не попал. По разным причинам. Может быть, слизистая оболочка носа была утолщена в результате какого-то заболевания, может быть, человек утратил силу воли и не мог бороться, чтобы выплыть…

А ее отец? Как он вел себя в воде?

Нет, она больше не может. Надо заканчивать, иначе с ней будет истерика.

— Так все-таки, если мы поняли, что экспертиза утопления достаточно трудна, какой же признак утопления считается абсолютно достоверным?

Смотрят друг на друга. Ну, смелее, говорите хоть что-нибудь! У нее нет больше сил вести это занятие.

— Иванов, ответ по вашей части!

— По моей?

— Я знаю! Это диатомовый планктон! — выкрикивает маленькая Лена.

— Вот и славно. Давайте посмотрим, как он выглядит. Иванов, вы не сломали микроскоп о свою ногу?

— Хрен его сломаешь…

— Лена, садитесь рядом со мной и покажите всем микропрепараты.

Сама она ни за что не будет смотреть…

— А здесь ничего не видно!

…черт бы все это побрал!..

— Это вы сместили зеркало микроскопа во время вашей борьбы и потом не смогли правильно установить освещение.

Она подвинула микроскоп к себе, навела объектив. Хорошо, хоть с этим справилась. Тоже не наводила его с самого института. Встала, чтобы уступить место студентам. Те встали и лениво, по очереди стали заглядывать в окуляр. Вялые реплики от «Чего-то ничего не вижу…» до «Да вон же она, дурак!» раздавались от стола.

— Все посмотрели? Похоже на инфузорию-туфельку, которую вы изучали еще в школе по биологии. Но важна не сама туфелька, важно место, где вы ее обнаружили. При истинном типе утопления этот простейший микроорганизм попадает в кровь и быстро разносится по всему телу. Достоверным признаком считается обнаружение этой… — Как же она называется, эта зараза? — …диатомеи в почках и костном мозге. Сама по себе без дыхательных движений она туда попасть не могла…А в нашем с вами сегодняшнем случае будем мы искать диатомовый планктон?

Опять замолчали.

— Ну же? — Лена смотрит на часы. — Ну, пошевелите мозгами!

— Если в нашем случае вода в легкие не попадала…

— То, значит…

— Значит, планктона обнаружить мы не должны.

— Все правильно. Лене я ставлю «пять». Но имейте в виду, что ткань почек я все равно на всякий случай отправила в лабораторию. Мало ли что… пусть поищут. Но найти в принципе не должны. Когда придет ответ, я вам его покажу.

— А вы нас не обманете?

Она помолчала. Посмотрела на спросившего мрачно.

— Прошла у вас нога, Иванов?

— Вроде прошла.

— Ну, тогда подводите итоги сегодняшнего занятия на оценку.

— А вы же сказали…

— Я сказала, что двоек ставить не буду. Про другие оценки я ничего не говорила. Отвечайте.

Иванов тоже важно помолчал, а потом выдал. И, кстати, правильно выдал:

— Мы сегодня рассматривали асфиктический тип утопления.

— Почти «отлично». Но это должно стоять в конце вашего умозаключения. А что в начале?