Хватаю её за руку, сжимая пальцы на запястье.

Пульс зашкаливает нереально…

Нет у неё никакой амнезии!

— Я всё знаю. Я всё выяснил. Здесь досье. Всё по полочкам расписано, милая моя супруга!

Мне хочется прямо сейчас ударить гадину.

Как муху помойную по стене размазать!

В пылу эмоций, замахиваюсь, но кулак застывает в воздухе.

Алсу безмолвно плачет, поглаживая пальцами снимок, на котором запечатлён Леонид с младенцем на руках.

Я что-то говорю ей, рычу, проклинаю! Но она молчит. Даже не пытается оправдываться. Всё её внимание направлено только на проклятый снимок!

— Ну, что ты молчишь, а?! Скажи хоть что-нибудь?

Жестко встряхиваю девчонку за плечи.

Она только сильней рыдать начинает, но взгляда от фотографии не отрывает.

Алсу вырывается.

Словно дикий зверёныш жадно хватает снимок, прижимая его к груди.

Ясно.

Шок у неё.

Потерять сына еще в утробе, а потом вдруг узнать, что жив он… Я бы сам обезумел от такого. Но младенец мне чужой.

Наш разговор прерывается робким стуком в дверь. В комнату заглядывает служанка.

— Извините, что помешала, но там госпожа Фаина и господин Назиф прибыли.

Замечательно!

Как раз вовремя.

— В кабинет их мой проводи.

— Слушаюсь.

Перед тем, как встретиться с отребьевской семейкой, я вызываю охранника и отдаю ему приказ насчет Алсу…

Демьян

— Демьян, как поживаешь?

Они входят в кабинет.

Я стою к ним спиной, держа руку в кармане на рукояти пистолета.

Дверь захлопывается, позади Булаевых вырастают три рослых охранника.

— Что происходит, охрана зачем?

Затылком чувствую, как они напряглись.

— Обойдемся без любезностей. Перейду сразу к главному вопросу. На столе дело вашей дочери… Я нашёл толковых людей, которые никогда не ошибаются. Не желаете взглянуть?

Резко оборачиваюсь, охлаждая обоих ненавистным взглядом.

— Что за информация? — фыркает Фаина. — Выяснили всё давно. Виновница у нас одна! Аврора! И мы пришли требовать крови! Слышали, роды уже начались? Отлично! Когда ты нам, Демьян, отдашь на суд негодницу?!

— Рот закрой, сука! — вытаскиваю пистолет из кармана, направляю на неё. — Хватит прикидываться! Актриса из тебя, Фаина, конечно, профессиональная! Но у меня есть доказательства. Их вагон. Алсу была беременна не от меня. Она подкупила врача, чтобы обман не раскрылся раньше времени. Отец ребенка — Леонид Федотов. В день аварии они готовили побег. Моя жена, ваша дочь, меня предала. Она заслуживает того, что вы желали Авроре.

На слове “Леонид Федотов”, Фаина судорожно выдохнула.

— ЧТО?

— Брось, будто ты не знала.

— Дай взглянуть!

Я позволил ей взять папку, дал несколько минут…

Она читала. То краснела, то зеленела.

Ну точно отменная из нее актриса.

Или, всё же действительно не знала?

Ведь играет уж слишком убедительно, даже пот на лбу вызывать умеет.

— Я не знала об этом… Честное слово, Демьян! Что ребенок не твой… Вот же дрянь такая! Шлюха! Да я сама её сейчас прибью! Как она могла? Как! В роскоши вырастили, больше жизни любили, баловали, давая всё самое лучшее. А она… подстилка неблагодарная, мать родную и отца так подставила! Позор!

— Раз в этой истории виновата только Алсу, значит будем её судить немедленно! Я согласен вас простить, но ложь и предательство должно быть стёрто с моей памяти. Кровью.

* * *

— Демьян, нет! — Назиф наконец-то вмешался. Он попытался меня остановить, но я непреклонен.

— Рты закрыли! Вы меня обманывали, держали за идиота! С этой минуты все наши сделки разорваны. А вас ожидает суд!

На лицах моих новоиспечённых врагов застыли маски страха и ужаса.

— Что ты собираешься сделать с нашей дочкой?!

— К окну подойдите.

Мы все вместе оказываемся возле окна. На улице появляются мои люди из охраны. Один из них несёт Алсу на руках, второй открывает дверь машины. На её голове черный мешок, а руки связаны верёвкой.

— В чём дело?! — негодуют они в один голос.

— Я же сказал, буду судить.

— Ты… нет! Не посмеешь! — Фаина даже не пытается меня умолять, она продолжает рычать как крокодилиха, считая, что она права.

Так я и думал.

Дочь для них на самом деле ничто.

Лишь средство для достижения целей.

Горевать не будут, однозначно.

Слишком уж любят деньги и власть.

— Что выберете: жизнь дочери, или свою кристально-чистую репутацию? Я забираю жизнь Алсу и больше вас не знаю. Или Алсу остаётся в живых, но о ваших поступках узнает весь мир.

Они отступают назад мелкими, трусливыми шажками.

В полном молчании…

Эта убийственная тишина сама даёт за них ответ.

— Очень жаль. Вы до тошноты отвратительные мрази! Даю вам пять минут, чтобы убраться из моего дома.

Я займусь ими немного позже. Сейчас моё сердце болит больше о другом! Аврора… Я должен вернуться в больницу и быть рядом с ней.

Даю распоряжение своим лучшим бойцам следить за этой плешивой парочкой, ни на секунду не выпускать из вида.

Через полчаса, после встречи с нотариусом, я беру с собой папку с документами, направляюсь к воротам, сажусь в машину.

— Трогай, — приказываю водителю.

Он жмет на газ. Автомобиль набирает скорость, мчится по трассе, покидая пределы города. Убедившись, что за нами нет слежки, Богдан сворачивает на бездорожье. Мы исчезаем в густых соснах…

Сейчас я холоден, сдержан. Держу эмоции под контролем, чтобы не допустить ошибок.

Размышляю о многом. Расставляю всё по полочкам. Информации много, но я должен быть справедливым человеком.

Добираемся до нужного места успешно, в тишине. Богдан останавливается напротив той самой машины, которая покинула полчаса назад территорию моего особняка.

Открыв дверь, сажусь в салон. На заднее сиденье, рядом с дрожащей, хрупкой фигуркой, забившейся в угол. Алсу по-прежнему сидит с мешком на голове и со связанными руками.

Наклоняюсь вперёд, стягиваю с неё мешок, держа в руках нож. Она всхлипывает, с ужасом смотрит на меня как на дьявола, а затем на нож.