— Я рад этому. А Октавий? Как он?

— Он слегка простудился, но уже поправляется,— успокоила мужа королева.

Теперь они приблизились к теме, которая привела сюда короля. Георг, принц Уэльский.

— Молодой Георг...— произнес он. Королева невольно прижала руку к сердцу.

— ...играет в карты, пьет и содержит актрису,— продолжил король.

— Нет! — воскликнула королева.

— Но я говорю, что это так. Необходимо что-то предпринять. Научить его чтить свои обязанности перед страной, семьей... а? Как?

— Люди вечно сплетничают... лгут... о нас.

— Это не ложь. Я слышал от слишком многих людей. Он потерял рассудок. Поселил эту женщину в доме... Живет с ней. Его друзья — мои враги. Рядом с ним постоянно находится Фокс. Он ходит к Камберленду и этой его женщине. Он с вигами... с оппозицией. Его закадычные друзья — люди, которых я не выношу. Он делает это назло мне, а, как?

— Актриса,— пробормотала королева.— Георг с актрисой.

— Боюсь, наш сын слишком любит женщин. Королева молчала.

— Если бы только это... я бы понял. Казалось, король говорит сам с собой.

— Молодой человек... горячая кровь. Такое иногда случается. Они это перерастают... успокаиваются...

Он посмотрел на Шарлотту, на ее большой рот и глаза без ресниц.

— Исполняют свои обязанности, хранят верность выбранным для них женам... Но он сознательно сблизился с Камберлендом. Мой брат учит его презирать все, что уважаю я. Вот что происходит с принцем Уэльским. Что мне делать, а, как?

Королева не знала. Она хотела утешить его, остановить эту слишком быструю речь. Хорошо зная своего сына, она понимала, что руководство со стороны отца усилит бунтарский дух молодого Георга.

Король расхаживал взад и вперед, бормоча незаконченные предложения; Шарлотта беспокоилась больше за него, нежели за сына. Она любила принца и верила, что с ним на самом деле не происходит ничего страшного. Верно, он немного необуздан. Но он со временем остепенится. Привлекательность принца делала его центром притяжения.

Однако Шарлотта слегка беспокоилась из-за актрисы. Это была женщина, устроившая сцену при исполнении оратории, когда Георг привлек всеобщее внимание тем, что постоянно смотрел на нее.

Она вздохнула. Молодые люди всегда будут оставаться молодыми людьми; пока они не подыщут ему жену, подумала Шарлотта, он должен иметь любовницу.

Она все же хотела, чтобы он выбрал какую-нибудь добрую скромную молодую женщину — кого-то из Кью. Возможно, тогда он стал бы чаще навещать мать и делиться с ней своими секретами.

Она хотела предотвратить чрезмерное волнение короля и сказала кое-что из этого ему.

— Молодые люди всегда будут такими. Их не следует судить слишком строго.

Как ни странно, но это, похоже, и правда успокоило его. Она предложила немного погулять или покататься в карете вокруг «славного маленького Кью, который, я знаю, Ваше Величество любит не меньше, чем я».

Она добилась успеха — король согласился. Так приятно ехать по Кью — это местечко напоминало маленькую деревню с домами, разбросанными вдоль берега реки Грин; там жили гувернантки и учителя королевских детей, горничные, доктора и садовники. «Славный маленький Кью»,— пробормотала королева; король разделял ее чувства, потому что для него этот маленький мир казался бесконечно далеким от церемоний дворца Сент-Джеймс и Букингем-хауса. Здесь Георг был сквайром — добрым помещиком, любимцем крестьян. Фермером, чье сердце ликовало, когда люди выходили из своих домов поприветствовать проезжающую мимо них королевскую чету.

Река безмятежно несла свои воды; здесь, в Стренде-на-Грине, королева увидела миссис Папендик, которая собиралась войти в дом художника Зоффани, где находилась ее квартира; услышав шум приближающейся кареты, женщина обернулась и сделала реверанс; король приподнял шляпу и склонил голову. Он симпатизировал миссис Папендик; Шарлотта заметила, что муж мгновенно забыл о своих тревогах, к чему она и стремилась.

* * *

Королева много думала об актрисе, пыталась вспомнить, как она выглядит. Шарлотта восстановила в памяти постановку «Зимней сказки», где эта женщина играла Утрату. Какая жалость, что они пошли тогда на этот спектакль! Но если бы они пошли на другой спектакль, там играла бы какая-нибудь другая актриса.

Если бы он нашел себе приличную леди — не актрису! Он был увлечен Мэри Гамильтон, писал ей трогательные письма, относился к ней, как к сестре. Это часто приводило его в покои сестер, что было весьма неплохо! Но актриса! Если бы он влюбился в женщину из окружения королевы, то часто посещал бы мать — это приносило бы ему только пользу.

Как было бы замечательно, если бы он разорвал связь с актрисой и нашел себе добрую, умную, а главное, осторожную леди из окружения своей матери.

* * *

Во время церемонии одевания королевы мадам фон Швелленбург отдавала своим назидательным тоном распоряжения женщинам.

Шарлотте помогли надеть платье и накинули на нее халат, в котором ее обычно пудрили. Пока ей укладывали волосы, она читала газеты, ища в них упоминания о принце и миссис Утрате Робинсон. Она всегда старалась сделать так, чтобы они не попали на глаза королю.

Она знала, что ее женщины обсуждают этот роман; она даже думала, что этим занимается весь двор.

Возможно, ей следует спросить мадам Швелленбург. Шарлотте не хотелось говорить на эту тему, но Швелленбург — немка и поэтому скажет все честно. Она никогда не выбирала слова и отличалась прямодушием.

Пока Шарлотте завивали и укладывали волосы, она думала о женщинах из своего окружения. Ей нужна молодая девушка, а их-то здесь и не было. Не найти тут и красивой леди... во всяком случае, такой, которую счел бы красивой восемнадцатилетний юноша. Но самое главное требование — осторожность. Проблема заключалась в том, что чаще всего молодость и осторожность — взаимоисключающие качества.

Не поговорить ли об этом с королем? Она представила смятение короля при мысли о необходимости подыскать сыну любовницу. Шарлотта удивилась самой себе. Но она пребывала в отчаянии; однако она доказала в прошлом, что хоть и казалась робкой, все же, приняв решение, могла действовать смело.

Она хотела спасти принца от безумия, а короля — от волнений; несомненно, ради этого стоило отступить от своих обычных моральных правил.

Мысли об интриге возбуждали ее. Это был тот редкий в ее замужестве период, когда она не находилась в положении. Король согласился с ней в том, что ввиду слабого здоровья их четырнадцатого ребенка, Альфреда, а также Октавия, вероятно, пришло время перестать рожать детей.

Допустим, ей удастся найти подходящую женщину, которая уведет принца от его испорченного дяди и вернет Георга в родительский круг. Этот результат оправдает любые средства.