«Ага, размечтался!» — мысленно усмехнулась я.

— Само собой, — сказала я вслух.

— Подробности расскажу при встрече, — пообещал Валерий.

— А дело-то кто ведет? — осведомилась я.

— Платонов, — ответил Гурьев.

— Ну, надо же, — удивилась я. С Андреем Николаевичем мы были знакомы еще по делу бизнесвумен Кривцовой, у которой во время прямого эфира моей программы с ее участием дома взломали сейф с драгоценностями.

Я повесила трубку, и обрадованная Елена Николаевна наконец-то выпроводила нас из своего кабинета. Костя еще раз постучался в дверь Гоффмана, чтобы узнать у него имя охранника, дежурившего в четверг, но Германа Генриховича не оказалось на месте. В итоге мы вновь столкнулись лицом к лицу с обескураженной Еленой Николаевной. Она попрощалась с нами дрожащим голосом.

— Костя, — пришла мне в голову занимательная мысль, — а почему бы нам не осмотреть тот самый злополучный солярий?!

— Ирина Анатольевна, да вы что? — возмутился он. — Здесь же полно народу!..

— Костя, — я укоризненно покачала головой, — мы же с тобой давно на «ты», а ты все Ирина Анатольевна да Ирина Анатольевна, — передразнила я его.

— Ира, вас, то есть тебя к тому же муж ждет, — добавил он.

Если бы не это обстоятельство, которое смущало меня больше всего, я бы обязательно задержалась в этом раю подольше.

— Ну, ладно, поехали, — смилостивилась я.

— Костя, — окликнула я водителя уже в машине, — а что ты об этом думаешь?

— Не знаю, — Шилов пожал плечами.

— Ты все-таки считаешь, что Гоффман здесь ни при чем? — поинтересовалась я. — И что это за история с аварией, которую, возможно, подстроили? Малахова узнала, что Анна едва не отправила ее на тот свет и отомстила? Тени из прошлого?

Неужели такое возможно? — размышляла я вслух. — Или дочь решила маму за решетку упечь из-за расстроившейся свадьбы?

— Ты про инопланетян забыла, — ответил Костя.

— Что?

— Шучу, — усмехнулся Шилов. — Я знаю только одно, — добавил он. — Вряд ли мы управимся до следующей пятницы!

— Костя, а я-то тебя всегда считала неисправимым оптимистом! — воскликнула я. — Неужели ошибалась все это время?

— Только иногда, — парировал он.

Что-то не очень он похож на безнадежно влюбленного мужчину!.. И много я их таких видела — безнадежно влюбленных?!

— О чем задумалась? — осведомился Шилов по дороге.

— Как нам Нину Андреевну разыскать, — выпалила я первое, что в голову пришло. — Она наверняка что-то знает, раз Гоффман от нее так скоропостижно избавился…

— Пожалуй, — Костя не стал возражать. Он свернул за угол и заехал во двор нашего дома. Цены такому водителю не было, но Лебедев отказывался это понимать: у него при одном упоминании о Шилове лицо менялось. Ревновал он меня к нему, что ли? Да и было ли к кому ревновать?! Но ведь относился же он к Гурьеву по-человечески, да и к Павлику тоже!

— До завтра, Ирина Анатольевна!

— До завтра, — ответила я, выходя из машины. Воскресенье обещало быть жарким…

Володька встретил меня, вооруженный ножом, которым он строгал какой-то салат. В этот самый момент я и вспомнила про изысканный ужин, обещанный мною Валерке.

— Ирина, ну наконец-то! — Володька бросил ножик на стол, вытер руки о краешек полотенца и принял меня в свои объятия. — А то я уж здесь извелся весь! Ну, как все прошло? Это тебя столько времени Кошелев нравоучил? Я, между прочим, звонил на студию, мне сказали, что ты уехала, — проговорил он обиженно. — Ты снова во что-то впуталась?

— Нет, — покачала я головой, — готовлю очередную передачу! Истинный крест. — Я даже перекрестилась для пущей убедительности. В общем-то, это была чистая правда. В конце концов, должно же было мое «независимое расследование» однажды выйти в эфир!

Я полезла в бар за бутылкой коньяка, припрятанного там на всякий пожарный случай, и заодно включила свой музыкальный центр. Ничто не успокаивало меня так, как классическая музыка.

— Ирина, у тебя, наверное, был очень трудный день, — констатировал Володенька и ретировался на кухню, лишь бы только не слышать моего Паваротти. Обидно, конечно. Но ничего, мы и не такое переживали!

— Володя! — позвала я его.

Из кухонной двери вынырнула черноволосая голова.

— Чего изволите? — шутливо осведомился мой благоверный.

— Мы сегодня с Гурьевым ужинаем, — предупредила я, делая звук потише.

— Вот не было печали! — усмехнулся Лебедев. — А у нас, между прочим, копченая колбаса закончилась!

— Ничего, — ответила я, — он и вареной перебьется!

— Чего это ты сегодня такая грозная? — удивился Володя.

— Никакая я не грозная, — возразила я. — Обыкновенная!

Переодевшись, я присоединилась к своему удивительному мужу на кухне, лишний раз убедившись, что в замужестве мне несказанно повезло.

Гурьев себя ждать не заставил, подозревал-таки, что его на кухне мой коньяк дожидается.

Валерка ворвался в квартиру, как всегда, в прекрасном расположении духа. На первый взгляд мои неприятности его будто вовсе не волновали. Но через несколько минут мне пришлось убедиться в обратном.

— Рокотов — стоящий адвокат! — заявил он почти с порога. — И я бы, Ирина, на твоем месте, не лез в это дело. Игорь и без тебя управится!

— Слышишь, Ириша? — робко подал голос Володька.

— Ну да, стоящий, — кивнула я. — Только очень неразговорчивый!

— Не обижайся, — проговорил Валерка, уплетая за обе щеки «изысканную» вареную колбасу, — просто… ну, как бы это сказать, Игорь не очень-то доверяет женщинам!

— Женоненавистник, — констатировала я.

— Ну, и язык у тебя, Ирина! — усмехнулся Гурьев.

— А он тебе не открыл великую тайну? — спросила я. — Где можно найти охранника, дежурившего в «Парадизе» в четверг?

— Открыл, — признался Валерка. — У меня даже его координаты имеются.

— Поделиться не хочешь? — спросила я, наливая ему коньяк.

— Майоров Денис Георгиевич, — проговорил Гурьев торжественно. — Проживает по адресу: Вишневая, дом 18, квартира 5. Кстати, мне достоверно известно, что Платонов его уже допрашивал.

— Нисколько не сомневаюсь. — Я положила Валере в тарелку новую порцию салата. — А твоему «стоящему» Рокотову известно, что покойная Анна Степнова требовала у Аллы восстановить ее в правах совладелицы?

— Да, — Гурьев кивнул, — Малахова призналась ему, что документы на владение клубом так и не были оформлены до конца! А тебе-то это откуда стало известно?