— Что она вам сделала?

— Ничего, — широко улыбнулась Анжелика Александровна.

* * *

Выходя из кабинета врача, я столкнулась с тем молодым человеком, который первым при мне сказал о том, что у Крыловой было больное сердце. Это был высокий, атлетически сложенный мужчина с выразительными глазами и крупными, правильными чертами лица, который чем-то напомнил мне Костю Шилова. Он был в спортивном костюме, из чего я заключила, что, скорее всего, это тренер. К тому же молодой человек был в курсе того, что заместитель менеджера по кадрам была больна, поэтому-то, наверное, я и не приняла его за обычного посетителя.

— Ирина Анатольевна! — Молодой человек первым обратился ко мне. — Я вас сразу узнал! — обрадовался он. — Вы на нашем телевидении какую-то женскую программу ведете?

— Да, — подтвердила я, возгордясь, что даже такие сильные мужчины тоже смотрят мою программу. Значит, есть им все-таки дело до нашего, женского, счастья! Или он только с Малаховой передачу смотрел? Я мысленно заключила, что, скорее всего, это так, но тем не менее не стала расстраиваться. В конце концов, мне было на руку, что этот атлет со мной заговорил первым. — Вы не могли бы уделить мне пару минут? — проворковала я.

— Конечно! — бодро кивнул молодой человек.

— Откуда вам известно, что у Крыловой было больное сердце? — Мне почему-то не верилось в ее естественную смерть. Тем более что она должна была поведать мне что-то исключительно важное! Даже оператора привезти с собой попросила… Самоубийство как версию я тоже сразу отвергла. Но что же тогда? Неужели Крылову отравили? Но как? И кто? В любом случае я не сомневалась, что ее смерть как-то связана с убийством в солярии. А может быть, и в самом деле сердце не выдержало? Чем черт не шутит?..

— А она всегда на него жаловалась, — ответил молодой человек. — И сегодня тоже за левый бок все хваталась, даже за водой меня посылала, — добавил он. — А что?

— Да так, — замялась я.

— Неужели вы думаете, что ее того… Как Анну? — удивился тренер. — Не может быть! — изумленно воскликнул он.

— Вы были знакомы с покойной? — осведомилась я.

— А разве вы криминальную хронику ведете? — усмехнулся молодой человек. — Я-то думал, что ваша программа называется «Женское счастье»!

— Одно другому не мешает, — парировала я. — Кстати, мы с вами тут несколько минут уже беседуем, а вы мне так до сих пор и не представились!

— Андрей Нефедов, — отрекомендовался парень, — инструктор по силовым тренировкам с фитболами, — широко улыбнулся он.

— А что такое фитболы? — Я удивленно округлила глаза.

— Очень большие мячи, — ответил он.

В эту минуту распахнулась дверь врачебного кабинета.

— Вы еще здесь? — удивилась доктор. — Андрей? — Она смерила нас пристальным, изучающим взглядом. Я заметила, что тушь под правым глазом у нее слегка расплылась. — А я думала, что тебя уволили…

— Устаревшая информация, — лаконично ответил Нефедов.

— Интересно, а где твои часы? — осведомилась Анжелика Александровна. — Ты же никогда с ними не расставался?

— Потерял! — Инструктор по силовым тренировкам с фитболами безнадежно махнул рукой.

— А часы-то дорогие были? — спросила я.

— Ага, — опечаленно кивнул Нефедов.

— Ирина Анатольевна! — Кто-то позвал меня уже у самого выхода из клуба. Я обернулась: Герман Генрихович усиленно махал мне рукой. Я пожала плечами и решила вернуться. Меня разбирало любопытство, зачем это я так срочно понадобилась Гоффману.

— Герман Генрихович, что-то случилось? — осведомилась я.

— Нам не мешало бы объясниться, — ответил он, глядя словно бы сквозь меня. — Вы наверняка думаете, что я как-то причастен к смерти Лены Крыловой…

— Это сказали вы, — заметила я.

— Да, понимаю, — произнес Гоффман, уставившись в пол. — Вы, разумеется, меня подозреваете. Следователь тоже что-то такое говорил, — добавил он. — Но я здесь ни при чем, поверьте! — Герман Генрихович наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Идемте в мой кабинет!

Я кивнула и послушно последовала за ним, миновав бассейн и два огромных спортивных зала.

— Вы считаете, что я напрасно уволил Крылову, — проговорил Гоффман, усаживаясь в кресло у большого окна. — Возможно, — рассуждал Герман Генрихович вслух, — я и проявил по отношению к ней некоторую жестокость. Но, Ирина, вы-то должны меня понять! — воскликнул он.

— Почему именно я?

— Разве вы не знаете, как могут быть опасны сплетни и слухи? Разве у вас на телевидении не бывает интриг? — вопрошал патетично Гоффман.

— Мало ли что бывает на телевидении? — Я пожала плечами. — Но при чем здесь…

— А я вам объясню, — ответил Герман Генрихович. — Мне бы не хотелось, чтобы в клубе чесали обо мне языки. Достаточно и того, что Алла в тюрьме! Не хватало еще, чтобы…

— А вы что, тоже боитесь, что вас посадят? — усмехнулась я.

— Ирина! — взмолился Гоффман. — Перестаньте иронизировать! Вам совсем это не к лицу! Вы же понимаете, что Аллочку могут не оправдать. Игорь Викторович, конечно, хороший адвокат, но мало ли что бывает в жизни? Тогда клуб окажется на мне, а Лена с ее длинным языком…

— Вот вы ее и устранили!

— В смысле? Ирочка, что вы имеете в виду? — Герман Генрихович побледнел.

— Уволили, — пояснила я.

— Понимаете, — продолжил Гоффман, — у нас с Леной были, как бы это сказать… — Он задумался. — …весьма непростые отношения…

— Елена Николаевна утверждала, что они с Аллой Владимировной были подругами…

— Это не совсем так, — перебил меня Герман Генрихович, — между ними однажды пробежала черная кошка.

— Как ее звали?

— Кого? — не понял Гоффман.

— Кошку! — уточнила я.

— Ах, Ирочка, — вздохнул Герман Генрихович, — эти мне ваши шутки! Аня убедила Аллочку, — продолжал он, — что Лена спала с Малаховым. Так что получается, что это не он ее бросил больную, а она его. — Гоффман развел руками.

— Удивительной силы женщина! — Он словно бы восхищался своей женой.

— Малахов — это бывший муж Аллы Владимировны? — уточнила я.

— Вот именно, — подтвердил Герман Генрихович. — Олег.

— Так, значит, Аня обманула подругу, — подытожила я, — и та показала ей на дверь! А зачем ей все это было нужно?

— Анюта всегда завидовала Аллочке, — ответил Гоффман. — Она всегда и везде ее опережала: даже в спорте! Думаю, что и в Олега Аня была влюблена, ну, вот и насочиняла или… — Герман Генрихович выдержал паузу. — …просто, чтобы напакостить! Подружки-подлюжки, знаете ведь, наверное, такую присказку? Так вот, Алла после аварии и осталась тогда одна, а Аня на соревнованиях заняла первое место. Если бы не эта авария, ей бы в жизни Аллу не обогнать!