На вторую неделю безделья свободное время начало ее раздражать, а покидать квартиру даже ради мелких покупок становилось день ото дня все тяжелее. Через три недели София чувствовала не только тяжесть ребенка. Спертый воздух в квартире давил ей на кожу, стоило ей проснуться. Она шла в туалет, потом снова зарывалась в одеяла — до самого вечера, пока не приходил Габриэль, слегка разгоняя густую синеву своим свечением. Но во тьме, окутавшей Софию, свечение Габриэля с каждым днем ослабевало. Закончилась третья неделя с тех пор, как София ушла с работы, наступила четвертая, и София перевалила за восьмой месяц беременности. Время встало перед ней глухой стеной.

Осень была на исходе. Деревья за автобусной станцией, миновав оранжево-желтую фазу, ежечасно избавлялись от урожайной листвы, засоряя канавы и водостоки, сужая тропинку перед домом. Скользкие дорожки — еще одна причина не выходить на улицу. Таких причин у Софии набралось немало: кратковременные ливни, ночи, приближенные переходом на зимнее время, люди с остроконечными зонтиками и ветер, что сводит ее с ума, вороша волосы, отросшие до плеч. София не могла заставить себя сходить в парикмахерскую. Она вообще не могла себя заставить куда-либо сходить и состригала клочья волос, когда они уж слишком донимали ее, а по вечерам старалась не замечать тревоги, с которой на нее смотрел Габриэль. Не замечать удобнее всего во время секса с закрытыми глазами. Но Габриэль, как ему ни нравилось заниматься любовью, не собирался оставаться в тени. Ему надо было делать свою работу.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Я тоже.

— Ты тоже?

— Да. Я беспокоюсь о том, как буду оплачивать зимой счета за газ. Беспокоюсь о пеленках — перспектива похода в магазин вгоняет меня в панику, как и мысль о предстоящих тратах. А еще беспокоюсь о том, что соседи осатанеют от детских воплей.

— У тебя достаточно сбережений, Денни дал тебе купонов на детские шмотки на несколько сотен фунтов, и тебе наплевать на соседей. Да и соседи у тебя — Марта и Джеймс.

— Ладно, тогда меня беспокоит то, что я не выхожу на улицу.

— Врешь. Ты просто не хочешь выходить. Ты уволилась почти месяц назад. Могла бы развлекаться ночи напролет, а вместо этого только пять раз выходила из дому.

— Я заходила к Бет…

— …за одеждой.

— Ну и что? Я же выходила.

— Ты посидела у нее с полчаса, отказалась от чашки чая, отказалась разговаривать с ней про ребенка, про меня…

— Шпионишь, да?

— Называй это как хочешь. Когда Бет завела речь о твоей депрессии, ты сделала вид, что не понимаешь.

— Нет у меня никакой депрессии.

— Правда?

— Конечно, я несчастлива из-за того, что происходит. Но это не та депрессия, о которой надо беседовать с психотерапевтом.

— Но Бет твоя подруга.

— У нее двое непрерывно орущих детей, они высасывают из нее все силы. Ей только меня не хватало.

— Значит, поэтому ты смылась, как только проснулись близнецы?

София закрыла глаза.

— Очень скоро я наслушаюсь детского плача под самую завязку. Их рев — это было уже лишнее.

— Ладно, чем ты еще занималась, не считая телевизора и сна?

— Страстной любовью с тобой, — огрызнулась София.

— Я в курсе, я при этом присутствовал.

— Похоже, ты всюду присутствуешь.

— Работа такая. Еще что-нибудь? Где-нибудь была? Кого-нибудь видела?

— Обедала с соседями.

— Для этого не надо было выходить из дома.

— Габриэль, мне нужно время, чтобы привыкнуть, ясно? Я не бездельничаю, я пытаюсь жить дальше. Мне не нужно свободное время, мне не нравится, когда мое тело простаивает, я не хочу просто торчать здесь целыми днями.

— Так почему же ты не выходишь на улицу?

София стряхнула его руку с плеча.

— Этого мне тоже не хочется.

Габриэль не собирался сдаваться.

— Бет звонила несколько раз, ты ей перезвонила?

— Ты прослушивал мой автоответчик?

— Да. Так перезвонила?

— Нет.

— А Сандре?

— Нет.

— Маме?

— Угадай с трех раз.

Габриэль обхватил голову руками и горестно дернул себя за волосы.

— Ты вредишь себе. Послушай, я понимаю, как тебе страшно…

— Нет. Ты даже не представляешь, как мне страшно.

— Тогда расскажи.

— Не могу. Это слишком… близко, слишком огромно.

— Что огромно?

— Роды, ребенок. Ума не приложу, что я буду с ним делать.

— Все справляются, и ты справишься.

София уставилась на него:

— Но не все рожают Владыку Мира.

— Да. Хорошо. Возражение принимается. Значит, ты…

— Поверила тебе? Наверное. Не знаю. Но если я поверю, то мне будет еще страшнее. Как, черт возьми, воспитывают Мессию?

— Это прежде всего ребенок, София. Просто воспитывай ребенка.

— Ну, в таком случае, — вздохнула София, — беспокоиться не о чем, правда? Я буду продолжать жить нормально, да?

— Да, но ты ведь не живешь нормально. Ты прячешься тут и ничего не делаешь. Конечно, тебе скучно, ты привыкла работать пять ночей в неделю и развлекаться в остальное время. Я прекрасно понимаю, тебе нужно время освоиться. Наверное, впервые за несколько лет у тебя появилась возможность поразмыслить над тем, что с тобой происходит. Но нельзя же сидеть дома целыми днями. Надо выходить. Когда ты в последний раз ходила в магазин? Молока нет, хлеба нет, мыла в ванной тоже нет… Ну разве так можно?

— Кто тебе мешает сходить в магазин, если тебе кажется, что чего-то не хватает?

— Уже ходил. Я хочу, чтобы ты это сделала.

— Отстань, Габриэль. Тоже мне психотерапевт нашелся.

— Ты прячешься в своей скорлупе, София.

— Мне есть от чего прятаться.

— Но ты не ешь, ты не спишь как положено. Следить за собой совсем перестала. Зачем же поддаваться депрессии?

— Ты думаешь, я поддаюсь? — перешла в контрнаступление София. — Думаешь, мне хочется чувствовать себя паршиво? Я что, по-твоему, нарочно решила спать днем по двенадцать часов, а потом страдать из-за того, что полночи не могу уснуть? Думаешь, я получаю огромное удовольствие от того, что боюсь выйти за порог?

— Нет, конечно, я так не думаю. Я просто беспокоюсь.

— Я тоже. Но ничего не могу с этим поделать. Я не знаю, как переключиться. Не знаю, как избавиться от тяжести, которую я чувствую, — нет, даже не чувствую. Я вообще стараюсь поменьше чувствовать, потому что, когда начинаю прислушиваться к себе, пугаюсь до смерти. Я не знаю, как выпутаться из этого. И никогда не знала, всегда рассчитывала на других людей, которые меня выведут. Только на этот раз я не могу даже сказать всей правды, почему я оказалась в таком состоянии. Я запуталась, Габриэль.