…На Подоле один киевлянин, некто Могилевский захотел нас иметь у себя в доме и пригласил по малороссийски на борщ. Мы с ним обедали и ели всякое тамошнее кушанье. Стол был жирный, сытый и лакомый, вино пили доброе, хозяин радовался нашим посещением, а мы его лаской и расстались друг с другом взаимно довольны. Признательность его делает честь чувствам, несмотря на то, что он не знатен. Лучшая порода – душа и сердце.

Вообще киевляне, сколько я их видел и из посещений некоторых распознать мог, гостеприимны и до людей охотники. Имея мало публичных увеселений, как и все губернские города, они съезжаются между собой, принимают друг друга, составляют частные общества и не один гость не уйдет, не выпив за здоровья хозяина доброго бокала славного венгерского вина.

…В канун отъезда ходил еще раз взглянуть на Киев с Андреевской башни или галереи: это было к вечеру. Солнце, оканчивая бег свой, скрывалось от наших стран; закат его был ясен, чист; небо нечем не омрачено и лазурный свод его принимал на себя отражение последних солнечных лучей. В такое время дня взошел я на Андреевскую гору и окинул глазами весь Киев еще раз в жизни. Нет ничего прекрасней сего зрелища; я от него был вне себя и не вмещал своих восторгов. На Подоле выстроен Магистрат: он держится германических обрядов, беря образец тамошних ратуш. По обыкновению того края трубач выходит на каланчу, трубит в час утренней и вечерней зари и в полдень. Музыка заиграла в эту же самую минуту; я ее слышал с горы, и звук труб раздавался далеко по струям Днепра. Всё способствовало к потрясению моих чувств; они были живы, пламенны, сразу охватывая прошедшее и настоящее. Простившись с солнцем, простился я с Киевом и пошел домой готовиться к отъезду».

Столь пространный отрывок из книги еще раз подчеркивает чувства, которые охватывали людей, посетивших наш город даже два столетия назад.

Самое памятное пребывание Александра I в Киеве – 7-12 сентября 1816 года. В первый день в 6 часов вечера он прибыл в город и сразу направился в Киево-Печерскую Лавру. У Троицкой надвратной церкви был встречен митрополитом Серапионом с братией, которая с почестями провела его в Успенский собор, где император приложился к святым иконам. Утомленный парадами и торжествами после победы над Наполеоном, всё более склоняющийся к мистицизму, Александр I приказал не устраивать в его честь в Киеве пышного приема и фейерверков. Он остановился близ царского дворца в доме Оболонского, представителя разбогатевшей казацкой старшины, владеющего в 1798 году 7339 душами крестьян в нескольких больших имениях на Полтавщине и Глуховщине. Вскоре сын собирателя этих богатств Д. Д. Оболонский и его жена, урожденная Якубович, промотали всё, что могли. Даже мелкие вещи и одежду они покупали исключительно в Париже. Рассказывали, что за одну шаль в Петербурге уплатили 36 тыс. рублей. О них ходили легенды, будто белье они стирали в Голландии. Своеобразная любовь «новых» Оболонских к крестьянам выражалась в том, что они устраивали для крестьян частые праздники во вред повседневному созидательному труду. Такое ведение хозяйства продолжалось недолго, вскоре имения были взяты под опеку и проданы в разные руки. Но это было впоследствии, а на время визита Александра I в Киев дом Оболонских был самым шикарным и благоустроенным.

Александр I. Худ. Дж. Доу, 1826 г.

На второй день пребывания император посетил Софийский собор. Так описывал эту встречу архимандрит Антоний Смирницкий: «Встреченный у колокольни со всем белым духовенством, изволил он слушать литургию; по окончании которой, взойдя в алтарь, рассматривал мозаику, гроб Ярослава и архиерейскую ризницу; потом пошел в покои митрополичьи и милостиво разговаривал с митрополитом, сидя на одном диване с ним. Того же дня государь, в сопровождении князя Волконского, посетил лаврского схимника Вассиана и пробыл у него с 8 до 12 часов вечера. Сентября 9-го Александр I опять посетил Печерскую обитель, осматривал всё замечательное и ризницу; в обеих пещерах прикладывался к мощам святым, а при выходе пожаловал на обе пещеры по сто червонцев; обозревал обрушившуюся на Дальних пещерах гору, повелел для укрепления ее сделать смету, и того же дня в два часа по полудни принял митрополита с братией, просфоры и несколько книг лаврской печати. 10 числа слушал обедню, которую служил митрополит с обрядами и пением монахов, по чину лаврскому, а после был на покоях настоятельских и пригласил владыку к обеденному столу. Того же дня, вечером, велел к себе явиться мне, наместнику лаврскому, и собственноручно возложил на меня бриллиантовый крест, а таковой точно другой повелел мне возложить на схимника Вассиана. 11 числа, поутру посланы были митрополиту бриллиантовые знаки Св. апостола Андрея, а поздно вечером прислана в Лавру бриллиантовая, высокой работы и цены панагия. Того же дня, в 5 часов по полудню, государь изволил удостоить своим посещением Братский монастырь и Академию; сначала был в большой церкви, потом в академическом зале, во всех нижних классах, в церкви, что в трапезе и в библиотеке. Намеревался быть в Бурсе, но сильный дождь помешал. Сентября 12-го император слушал литургию в пещере, близ гроба Преподобного Антония, которую отправлял наместник вместе с протодиаконом и придворными певчими. После обедни государь удостоил посещением начальника пещер Филарета, и тут сказал, что столь красивого и приятного местоположения, как киевское, еще нигде не видел, и что в мае будущего года намеревается посетить Киев и провести в нем целый месяц. Из пещеры государь зашел в Великую лаврскую церковь и, приложась к святыне в оной, принял икону Св. Антония и Феодосия. Вышедши за Святые Врата, сел в коляску и отправился по дороге к Белой Церкви». Как мы видим из письма настоятеля Лавры, основной целью пребывания в Киеве Александра I стали святыни Лавры. Он там бывал ежедневно, проводя часы в беседах со схимником Вассианом. Не там ли у него зародилась мысль отказаться от власти и бренной жизни и последние годы провести легендарным старцем Кузьмичем? Эта красивая легенда муссируется уже полтора столетия.

Император даром в городе времени не тратил. Устраивал смотр войскам, осматривал Арсенал и другие, стратегически важные места. На балу во дворце, который на то время занимал генерал Раевский, Александр I с присущей ему легкостью и изяществом танцевал. Среди партнерш государя, кроме жены самого генерала, исполнявшей обязанности хозяйки бала, были замечены вдова покойного князя Прозоровского и статс-дама графиня Александра Браницкая. Она попросила у императора позволения взять одно перо из султана его