Он выскочил из пультовой и скрылся в коридоре. Григорьев пощупал мой жилет с голубым раствором регенератора, проверил положение иголок и начал водить надо мной коробочкой медицинского анализатора, поглядывая время от времени в зеленоватый мираж над своим рукавом.

– Ну надо же! Если бы сам не ставил тебе имплант в локоть десять лет назад, ни за что не поверил бы! Это действительно ты, но без импланта и без твоего служебного чипа! – сказал он наконец, недоверчиво качая головой. – А перевязку даже переделывать не буду. Молодец Влад, а то уж я думал, тут одни условные рефлексы …

Отец вернулся с целой коробкой чего-то горячего, печеного и вкусно пахнущего – кажется, пирожков с мясом.

– Жрите все! Только этому сопляку пару пирогов оставьте! – объявил он, и несколько рук потянулись к коробке. Еда в пультовой? Это было еще одно вопиющее нарушение техники безопасности, но я уже не обращал внимания ни на что, и сунул в рот в первый попавшийся пирожок, показавшийся удивительно вкусным. Кажется, по части голода двойники ничем не отличались от оригиналов-людей, а поев, я почувствовал себя куда лучше, как и предсказывал мой родитель, да и регенератор делал свое дело. Кажется, с пулей Гонты мне в очередной раз повезло – попади он на ладонь ниже, я пролежал бы на морфоместе в медпункте не меньше недели. Или это не повезло, а Патрик помог.

– Честь имею доложить… высокородному чикальтинану Кевиану с Большой Реки… да пройдут его дни в теплых водах… – невнятно прошипел вкатившийся в пультовую Сигемон. Ярко-зеленая шерсть его блестела свежестью, сияние двойника добавляло блеска, рот на макушке пьяно кривился, заливая шерсть вокруг слизью. Да он же обновился при перерождении из гладенца или из кого он там переродился!

– Хвала стихиям, породившим мир,

Хвала и честь всемилостивым водам… – по-прежнему фальшиво запел Сигемон.

– Приди в себя, длинношерстный! Немедленно отчитайся, выполнил мой приказ или нет? Честь зовет! – свирепо уставившись на него всеми рожками, засвистел Кевиан по-долонански. Сигемон скривил рот и распрямил голосовые трубочки.

– Хвала ветрам, летящим над землей,

Хвала морям, чьи воды дар приемлют… – продолжал он молитву Обновления. – Честь имею… склад регдондита…благословенного камня путешественников…дар четырех стихий родины… злодеи много скопили… я обновился, когда меня убили… а кожу отдал морю, как положено, она принята … энергетическим колодцем …

Да, судя по тому, насколько он пьян, склад он действительно нашел, и регдондита там достаточно. Впрочем, перерождаясь из кого бы то ни было, он все-таки обновился, и даже целый склад регдондита ему не помог.

–Хвала ветрам, летящим над землей,

Хвала морям, чьи воды дар приемлют…– продолжал Сигемон. – И не приставай ко мне, Кевиан, я настоящий сыщик Его Королевского Величества и эксперт-криминалист, а ты кто? – задал он риторический вопрос и с шумом свалился в круглое долонанское кресло. Действительно он настоящий сыщик, если нашел склад!

– Склад… под полиморфами… да пройдут их дни на дне морском… в кислоте… где посадочная площадка… старая, в мозговиках, в полиморфах, они растут там… – продолжал он вспоминать, не обращая внимания на грозное шевеление рожек и тычки церемониальным багром в бок. – чтоб я их на морском дне… вдвое больше меня ростом…

В тамбуре грохнула дверь, неразборчиво забурчали голоса Подгорецкого, Калюшенко и кого-то третьего, а на пульте зажегся сигнал замка. Ну, кажется все в сборе, да и силы уже возвращаются ко мне. Сейчас я буду давать показания….

– Ты что делаешь, Антон? Сейчас же прекрати откачку! – услышал я хриплый голос Подгорецкого. Он быстро шагнул к пульту, подкрепляя слова внушением. Я дал мысленную команду на остановку, но ничего не понял. Калюшенко подбежал к пульту следом за ним и замер, внимательно вглядываясь в панораму. Я увеличил мираж.

Звезды великие! Вся платформа была покрыта вялыми, обмякшими телами гладенцов, а сверху на них падали, разбиваясь в лепешки, тусклые окулумы с обмякшими щупальцами и всех накрывали серые одеяла мертвых фламбойянов. И это все сделал я? А что будет со мной самим, если я выйду наружу?

– Господин Подгорецкий! По какому праву вы считаете возможным приказывать командиру и главному инженеру энергостанции в присутствии директора объединения «Энерго-Вита»? Какое отношение вы имеете к производственному процессу? – заговорил третий голос. Я оглянулся. Звезды великие, это же Балиани, вернее, его двойник! Заросший, светящийся, в красной грязи от разбитых мозговиков, одетый в рваный поддельный экзоскелет, но по-прежнему официальный!

– Вы бы еще спросили, уважаемый, какое вы сами к этому процессу отношение имеете? Или к рейдерам? И почему это я счел возможным вытащить вас из старого модуля, где они вас заперли?

– Не попрекайте меня спасением! Это неприлично! – проговорил двойник-Балиани, презрительно морщась. – И кто вы такой, в конце концов?

Джал молча поднес левую руку к пульту, и над ним взлетел мираж идентификатора с изображением Джала в темно-зеленом форменном комбинезоне с двумя золотыми звездочками на рукаве. Я не мог припомнить ни такой формы, ни таких знаков различия, но пересекающиеся орбиты вокруг миражного снимка были достаточно красноречивы. «Подгорецкий Джал. Галактический Арбитраж. Следователь по особо важным делам. Кандидат наук, космобиология. » – сообщала надпись, окруженная фигурными печатями и многократно повторенными орбитами.

– Ничего себе, горшок с ушами! – изрек отец.

– Так это вы из Галактического Арбитража? Меня предупреждали! – помрачнел двойник-Балиани.

– Именно я! – кивнул на мираж Подгорецкий. Новая волна ударила в бок станции, и миражи над пультом мигнули. – Выключай совсем, Антон!

У меня не было ни возможности, ни желания обдумывать. Я быстро отменил все команды, и, жуя очередной пирожок, смотрел, как отключается откачка. Темно-красное свечение на краях энерголовушек постепенно угасало, искры пробежали по их поверхности и скрылись. Блестящая воронка разогнулась, опустила края и неподвижно застыла над платформой, мираж с графиком зарядки замер… Готово. Откачка энергии полностью прекратилась. Теперь опустить рабочие опоры…

– Стой, опоры не опускай! Тут сейчас такое начнется! Всю твою воронку побьет! – остановил меня Подгорецкий. Опять он слушает мои мысли! В панораме было видно, как робко оживают перья, поднимая и расправляя свои пышные верхушки. За ними стали приходить в себя и наливаться ярким золотым светом уцелевшие фламбойяны, по одному взлетая над платформой. Окулумы вынырнули из леса и стаей поплыли по зеленому небу. Гладенцы на платформе приподнимали головы, перекатывались с боку на бок, хлопали присосками и лили слизь вокруг себя. Кажется, то, что я сделал с природой Виты, еще можно было исправить. Или это она сама уже исправляла.

Но что должно начаться? Вроде бы все спокойно…. В панорамном мираже что-то сдвинулось и замерцало. Черная вода энергетического колодца заволновалась, по ней побежали волны с белыми пенными гребешками, слились, объединились и взлетели к небу гигантским горбом! Под водой будто ожил огромный полиморф и с пугающей скоростью рванулся к берегу, сметая на пути все подряд. Белая пена закипела на гребне волны, заслонившей бурлящий колодец, черная сверкающая стена помчалась к энергостанции, а за ней шли другие, еще выше, и мощнее. Гребень пены с грохотом ударил в окно пультовой, растекшись по стеклу водопадом. Вся станция содрогалась, как будто в десятках метров под мембраной бушевали такие же волны, как те, что одна за другой обрушивались на берег.