Однако Людмила Марцеллин мечтала не об этом. В своих планах она заходила куда дальше, причем в самом буквальном смысле. Людмила не собиралась возвращаться на Золотой Час.

Мы попали в строительный астероид. Его разъедали, выдалбливали изнутри. Сферическое отверстие в середине плавно расширялось — породу выбирали и превращали в корабли. Их корпуса — и почти достроенных, и только заложенных — напоминали пики, составленные острием друг к другу. Кораблей уже было несколько сотен, а Людмиле Марцеллин требовалось в разы больше. К завершению строительства астероид выпотрошат — останется лишь тонкая оболочка вроде сухого трупика высосанной пауком мухи.

В центре туннеля парила станция, к которой пристыковался десяток шаттлов и мелких кораблей. Мы тоже пристыковались и вышли из челнока навстречу представителям Марцеллинов. Нас напоили, накормили, провезли по астероиду — получилось нечто вроде экскурсии — и всячески привечали как дорогих гостей. Очень многие взрослые заговаривали со мной — старались проще и понятнее, но чтобы не скатиться на снисходительность. Все знали, что мне тридцать пять, но не могли сопоставить это с моей детской внешностью и манерами. Тем не менее я понемногу поняла суть того, что затевает Людмила Марцеллин.

В астероиде построят тысячу кораблей. Их запустят в межзвездное пространство, каждый по своей траектории, каждый к определенной системе. Одни корабли долетят до своей первой цели за десять световых лет, другие — за двадцать, тридцать или больше.

На каждом из тысячи кораблей полетит Людмила Марцеллин.

Точнее, на каждом из тысячи кораблей полетит копия, клон Людмилы Марцеллин с тем же опытом и характером, что прототип. Она разделит себя на тысячу отражений и разошлет их по межзвездному пространству.

Наконец появилась сама Людмила — прилетела на шаттле с осмотра нового корабля. Высокая, обаятельная, она излучала харизму, которой вполне хватило бы, чтобы осветить весь астероид. Громкий командный голос выдавал непоколебимую уверенность, что она, Людмила, добьется своего, какими бы фантастическими ни казались ее планы.

— Я верю в человеческий дух, — начала Людмила Марцеллин, — и убеждена, что мы не станем вечно жаться друг к другу в свете невзрачной желтой звездочки. Мы бороздим космос тысячи лет, то есть Золотой Час существует дольше любой человеческой жизни. Легко убедить себя, что наша система навсегда, что она стабильна и протянет до тех пор, пока не погаснет Солнце. Ничего подобного. В сравнении с будущим это тысячелетие — короткий вздох перед началом настоящего приключения. Да, я верю, что приключение вот-вот начнется, и намерена стать его первой участницей. Скоро мне построят корабли, целую тысячу прекрасных газосборников. На каждом из них полетит мой клон, шаттерлинг, если угодно. Корабли позаботятся о них — никаких экипажей не понадобится. Мои клоны полетят к своей первой цели замороженными, а там разморозятся. Они покинут корабли и отправятся в странствия по планетам и спутникам. Они станут наблюдать и увидят то, что другие не видели, а когда насмотрятся достаточно, продолжат путь. Каждый корабль полетит к трем предопределенным пунктам назначения — все дальше и дальше от Золотого Часа. Потом мои шаттерлинги попадут в миры, о которых сейчас нет точной информации, в системы, недоступные нашим телескопам и зондам-роботам. Куда лететь дальше, они решат самостоятельно, с учетом знаний, полученных за время странствий. Они проложат новые маршруты и устремятся дальше. До этого этапа пройдет лет сто, многих из вас не будет в живых, а я только-только расправлю крылья. Мои шаттерлинги полетят к новым звездам, ступят на планеты, еще не видевшие человеческой ДНК. Они погрузятся в неизведанные моря, обогатят свой опыт. А лет через четыреста-пятьсот, к середине нынешнего тысячелетия, отправятся домой. — Людмила Марцеллин остановилась, внимательно оглядела нас и продолжила: — Дом их будет не здесь. Золотой Час может просуществовать лет пятьсот, а то и тысячу, но я на это не рассчитываю. Мои шаттерлинги соберутся в системе, которой пока нет названия. Я глубоко убеждена, что к тому времени человечество начнет заселять межзвездное пространство. Возможно, именно мой опыт послужит примером. По пути домой шаттерлинги заглянут на планеты, которые посетили на первом этапе, и обнаружат, что те уже заселены. Наверное, они покажутся престранными, беженцами из прошлого, посланцами в будущее, ведь на том этапе моя миссия только-только начнется. После этого цикла в несколько сотен световых лет, или тысячи человеческих, мои шаттерлинги соберутся снова и обменяются воспоминаниями об увиденном. Потом они рассядутся по кораблям и снова отправятся в путь. На сей раз они помчатся перед волной исследователей космоса и остановятся не раньше чем через сто световых лет. Они посетят больше планет. К концу нового цикла, теперь длиннее, они окажутся почти в тысяче световых лет от Золотого Часа и приблизятся к аномальным структурам, которые мы недавно разглядели в глубине межзвездного пространства. Мои шаттерлинги первыми прикоснутся к этим темным объектам. Они первыми узнают наверняка, существовал ли кто до нас, называл ли себя властителем галактики. Или до темных объектов раньше доберутся другие люди на подобных кораблях. Думаю, вы меня поняли. Кому-то нужно сделать первый шаг. Почему не мне?

— Сколько веков уйдет на проект? — спросили Людмилу.

Та в ответ пожала плечами, словно этот вопрос никогда ее не занимал:

— Сколько получится, пока не надоест. Каждый последующий цикл станет длиннее предыдущего, пока мои корабли не облетят Млечный Путь. К тому времени человечество расселится по всем обитаемым системам галактики. По-моему, галактика путешественникам не надоест никогда. Так почему бы не задержаться и не посмотреть, что дальше?

Людмила Марцеллин отвечала на вопросы по очереди, опровергала сомнения и придирки, которые нам хватало дерзости высказывать. Откуда технология замораживания и размораживания клонов? Живых людей лишь на заре космической эры замораживали. Ничего страшного — все необходимое Марцеллины узнают из интенсивного курса криореанимации. Кораблям простаивать не придется — они улетят с бодрствующими клонами и уже в пути наполнят их нужными знаниями.

Откуда технология компиляции опыта тысячи субъектов? Нелепый вопрос! В зачаточном состоянии она уже существует. Стоило подумать о том, как Палатиал вторгался в мои воспоминания, и я поняла, что она права. Через тысячу лет это и проблемой не покажется. Неизбежно и то, что Людмилины шаттерлинги получат возможность использовать скомпилированные воспоминания на протяжении значительно удлинившейся жизни. Они должны жить по тысяче лет (или сохранить воспоминания годными для пересадки в другое тело), иначе проект и затевать не стоит.

Все эти проблемы решаемы. При наличии денег и времени можно решить почти все проблемы во Вселенной.

Тут у меня появился вопрос, восходивший к давнему разговору с мальчишкой:

— А можно полететь быстрее?

— Извини, Абигейл, я не поняла, о чем ты, — отозвалась Людмила Марцеллин; нас уже представили друг другу, и она разговаривала очень вежливо.

— Зачем останавливаться на семи восьмых световой скорости, если этого заведомо мало?