— Ты же не носишь шляп!

— Она дополнила мой образцово безвкусный ансамбль…

— Вы, наверное, незабываемо смотрелись!

— Еще бы! Клео! Если бы все это не было так печально, было бы очень смешно — представь, кругом шикарные типы на своих яхтах и мы двое!

— Кто-нибудь смеялся?

— Только Ринго.

— Чудо, а не ребенок.

— Мне отчаянно хотелось сказать ей что-нибудь приятное, чтобы ее успокоить, и я сказала, что Ринго у нее очаровательный, а она огрызнулась в ответ, мол, насколько она знает, его зовут Антонино. или просто Нино. а не Ринго!

— Стерва!

— Вот именно.

— Они целовались?

— Нет, встреча была натянутая. Даже и не знаю, я в этом виновата или у них так принято.

— Он рассказывал тебе, в каких они отношениях?

— Нет. А сама я не спрашивала.

— Как она выглядит?

— Отвратительно.

— Правда?

— Ну, как сверкающая снежная королева. Когда Роза сказала, что она — журналистка, я думала, у нее будет тугая химическая завивка и выщипанные в ниточку брови…

— Темно-розовый контур вокруг губ и перламутровый блеск, — вмешивается Клео.

— Акриловые ногти.

— Цепочка на лодыжке.

— И пачка сигарет, — заключаю я.

— А что получилось?

— Леди Виктория Харви. — со стоном отвечаю я.

— Блондинка?

— В высшей степени, — подтверждаю я.

— Именно такими и бывают настоящие злодейки. Не знаю, почему у злых ведьм всегда черные волосы. В жизни твой враг обязательно блондинка. Ну, скажи, что она открыла рот и оттуда выглянула Кэти Верк.

— Она на самом деле довольно стильная. Вся такая угловатая. И никакой задницы.

— Наверное, поэтому ему твоя так и понравилась.

— Ой, не надо! Страшно подумать, что он видел ее при дневном свете. Передергивает от одной этой мысли.

Клео хихикает, потом серьезно спрашивает:

— С тобой все будет хорошо?

— Да, — говорю я. — Странное ощущение, но мне сейчас так хорошо, что кажется — что бы она ни делала, она уже не сможет затмить перед Люка воспоминание о нашей встрече.

— Да, горящие покрывала, перестрелки джемом в ванне, долгие поцелуи в несущемся по морю катере — ее побили по всем статьям.

— Клео, это было как в сказке. Дождаться не могу, когда мы снова будем вместе.

— Ты уверена, что это случится? — осторожно спрашивает Клео.

— Он собирался отвести меня на маяк.

— Но это было до того, как он узнал, что его жена вернулась.

Из меня как будто выпускают воздух, и я обмякаю, как медуза.

— Т-ты думаешь…

— Не знаю, — вздыхает Клео. — Не хочу быть скептиком, но ведь легко и просто ничего в жизни не дается, правда?

Я чувствовала себя такой неуязвимой, когда впервые увидела Таню. А теперь наконец ситуация предстает передо мной в истинном свете.

— Надеюсь, он ничего ей не расскажет, — добавляет Клео.

— О боже, нет! Ты же не думаешь, что он во всем ей сознается?

— А то ты не знаешь, что в этих делах мужчины бывают полными тупицами. Наверное, она вас уже заподозрила, так что теперь будет пилить его без передышки. Он может сломаться.

— Клео! Прекрати!

— Ты должна быть готова, если что, быстро оттуда смотаться. Капри — очень маленький остров. Прятаться негде.

И встретиться тайно тоже негде, с ужасом понимаю я.

— Ладно, потерпи пару дней, а потом можешь убираться подальше от места твоего чертового преступления! — жизнерадостно заявляет Клео. перефразируя «Тельму и Луизу».

Два дня? Не может быть. Земля уплывает у меня из-под ног, и я уже ничего не понимаю.

— Ким? Куда ты пропала?

— Спроси еще раз, в порядке ли я.

— Ты в порядке?

— Не-е-е-ет! — с горестным стоном отвечаю я и отхожу в сторону, чтобы пропустить двух солнцепоклонников, поднимающихся по лестнице с пляжа.

— Простите, вы уронили. — Я подаю им бутылочку солнцезащитного крема.

— Grazie, — кивают они.

— Эй, а ведь завтра — великий день, — я мысленно благодарю прохожих за напоминание. — Завтра в это время ты уже, вероятно, будешь на свидании с несравненным Гаретом!

— О боже! Я так волнуюсь! А что, если он меня отошьет, не дав и слова сказать?

— Ну же, будь бодрее! — Я стараюсь говорить уверенно. — По теории вероятности одной из нас непременно должно повезти.

Ни меня, ни ее это не убеждает, но мы обмениваемся энергичным «Ага!» и прощаемся.

Я кладу трубку и смотрю на часы. Клан Аморато, по идее, должен уже отправиться домой. Не хотела бы оказаться с ними в одном такси. Мне хватило и того, что я прошлась с ними по пристани и слушала, как Люка расспрашивает Таню о ее путешествии. Впечатление такое, будто я шпионю за его второй жизнью.

Я поднимаюсь по лестнице к автобусной станции. До следующего автобуса — десять минут. Никакой очереди. Мне не хочется рассматривать открытки и рыболовные сети, поэтому я захожу в белую церквушку рядом с остановкой и сажусь на деревянную скамью. Вдруг в этом тихом пристанище раздается неожиданный звук — кто-то тяжело дышит. Я оглядываюсь по сторонам и вижу косматого пса, который, тяжело и неуклюже ступая, входит в дверь и, клацая когтями по каменным плитам, бредет к алтарю. Пес оборачивается, смотрит на меня в упор, будто говоря «Чего уставилась?», и с видимым облегчением шлепается на пол, мол, нашел наконец прохладное место.

Всю дорогу до города я стараюсь не думать о том, что сейчас говорит и делает Люка. «Все хорошо», — говорю я себе. Они просто обедают. Не стоит сейчас умирать от ревности, подожди до вечера. Не думай об этом. Просто выключи эту мысль. Надо пережить ночь — а завтра ты увидишь его в магазине.

Все будет нормально.

Я снова смотрю на часы. Два пополудни. Я увижу его через четырнадцать часов. Я сумею с этим справиться. Сумею…

— Мама? — зову я. открывая дверь нашей комнаты в отеле.

— Ким! Ты вернулась! — Мама спешит ко мне с распростертыми объятиями, потом замирает в нерешительности. — Интересная шляпа.

— Ну вот, и ты туда же.

— И я — куда же? — спрашивает она, обнимая меня.

— Тебе надо познакомиться с Таней, женой Люка. Думаю, вы найдете общий язык.

— А мы уже познакомились. — Мама отпускает меня. — Она сегодня зашла в магазин — искала Люка.