лицо, его изогнутую улыбку, полную чувств. Будто ею Доджер безмолвно говорил миллион вещей.

Вот что называлось быть семьей. Мы выросли, переехали, и завели свою собственную семью. К тому же, нас стало больше. Ничто не могло быть более идеальным.

— Эй, — тихо сказала я.

— Хм? — спросил Доджер, едва оторвавшись взглядом от Фостера.

— Я люблю тебя.

Он радостно засиял мне в ответ.

— Я тоже люблю тебя, Мейси.

Тем не менее, со всем этим совершенством мне все-равно требовался отдых. Я была истощена. Я закрыла глаза, вид Доджера, влюбленного в нашего сына заверил меня, что мы оба были так счастливы и здоровы, насколько могли бы быть, и это было тем о чём я только могла мечтать.

Эпилог

Где-то недалеко раздался слабый крик. Тело рядом со мной застонало. Я попыталась пошевелить головой, но было слишком тяжело. И, о Господи, чем это пахнет? О… это были мои волосы. Бывалые мамашки не шутили, когда говорили, что первые два месяца будут самыми жёсткими.

— Моя очередь, — сонно пробормотал Доджер, пока вылезал из кровати.

— Если бы его надо было только переодеть, но у тебя нет сисек, — я села и потёрла лицо рукой. — А он голоден.

— Я принесу его тебе, — он встал и направился в комнату Фостера.

Я откинулась обратно на подушку и закрыла глаза.

— Детка, — сказал Доджер.

Черт, он уже вернулся? Я открыла один глаз, а он уже стоял надо мной удерживая младенца. Я была готова поклясться, что он только что вышел из комнаты. Секундного сна было явно недостаточно. Я села, взяв сына на руки. К счастью, он ел недолго и быстро засыпал. У Фостера была одна хорошая особенность — он никогда не путал день с ночью. И, если честно, для нас это было удачей, так как, кормление, а соответственно, и его бодрствование происходили через каждые три часа. Мы только недавно переместили его в детскую. Когда мы приехали домой из больницы, я хотела, чтобы ребёнок был рядом со мной. Хотя позже я выяснила, что просыпаюсь от каждого ворчания или шума, что он издавал, даже, если и не просыпался. Недостаток сна превращал меня в сумасшедшую. К моему ужасу Доджер принял решение перенести Фостера в его собственную комнату, чтобы теперь мы могли хоть немного поспать. Он сделал правильный выбор. В первую же ночь, вместо того чтобы просыпаться каждый час, мы перешли к отрезкам по три-четыре часа. И это были райские небеса.

На следующее утро, когда я вошла на кухню с сыном на руках, то была счастлива увидеть Доджера с взъерошенными ото сна волосами, стоящего рядом со столешницей и чашкой кофе в руках. Он передал её мне, и забрал Фостера.

— Иисус, это была длинная ночь.

— Угу, — согласилась я.

— Ты не знаешь, когда дети начинают спать всю ночь?

Я почти рассмеялась.

— Нет. Ты же в курсе что, я в этом тоже новичок.

— Дерьмо, — он посмотрел на Фостера и улыбнулся. — Доброе утро, чувак. Как спалось, чемпион?

— Думаю, что скоро я проштудирую законы штата Джорджии, чтобы понять законно ли подмешивать лекарства детям, чтобы они спали двадцать четыре часа.

— Мейси, — возмутился Доджер.

— Шучу, шучу, — я села на своё обычное место. — Ты хоть немного поспал?

— Немного. Я могу забрать Фостера на пару часиков, если ты хочешь вернуться в постель.

— Нет, всё нормально. Мне нужно сбегать в бакалейную лавку. Твоя мама спрашивала, смогу ли я снова сделать те фаршированные яйца, которые так всем понравились.

Он налил другую чашку кофе, пока Фостер что-то лепетал.

— Надеюсь обед не превратится в такое же дерьмо-шоу как в прошлый раз. По крайней мере Ригли вернулся в колледж и не будет подливать масла в огонь.

Я закинула ногу на стул.

— Не будь так строг к нему. Даже, если ты думаешь, что это забавно. Если он достанет свою голову из задницы и увидит, что эта девушка, Хэдли, по уши влюблена в него, ему станет намного легче.

— Он не вытащит свою голову из задницы без хирургического вмешательства.

Две недели назад Донна настояла, чтобы мы приехали на семейный обед. А мне хотелось выбраться куда-нибудь с Фостером. Я не имела понятия, какой был день недели и, если я просто принимала душ, переодевала нижнее белье, чистила зубы — то это уже было праздником…

* * *

И вот, две недели назад, на семейном обеде, Ригли приехал на каникулы и захотел встретиться со своим племянником. А я была просто рада выйти куда-нибудь и глотнуть немного свежего воздуха.

Стоило нам войти, как Донна сразу же выбежала из кухни. Забрав автолюльку с Фостером, она обратилась к нему:

— Вот и он. Я должна взять на ручки своего внука.

— Чёрт, да ладно, мама. Раньше нас, хотя бы, обнимали, когда мы приходили, — крикнул её в след Доджер.

Она отмахнулась от него, пока шла назад на кухню.

— Мы сможем обняться позже.

Я всё ещё стояла в дверном проёме, наблюдая за этим обменом любезностями и умирая со смеху.

— Смирись. Ты просто не вышел личиком.

Доджер нахмурился.

— Я не единственный, кого это коснется. Подожди, пока Камден не придет сюда. Он ведь был «золотым мальчиком».

Ох, уж, эти парни… И они утверждали, что не были маменькиными сыночками?

Мы вошли на кухню, где Донна уже вытащила Фостера из автомобильной люльки, и взяв его одной рукой, проверяла жаркое. Я должна понаблюдать за ней и взять у нее пару уроков по многофункциональности. У Донны был большой опыт. Когда мои родители приехали к нам после выписки из больницы, и мама взяла Фостера покачать, то это было немного неуклюже. Она сказала, что я была её единственным ребенком, и прошли годы, с тех пор как она держала младенца. Так что ей придётся заново к этому привыкать. Мои родители были так счастливы появлению Фостера, что уже говорили о семейных каникулах и новом поколении, продолжающем традиции. Меня так умиляло то, что они настолько полюбили его.

— Как ты себя чувствуешь, Мейси? — спросил Пол, когда вышел из гаража.

— Довольно неплохо. Я только прошла послеродовой осмотр, и всё настолько хорошо, насколько это возможно. Даже лучше: я уже сейчас вернулась к своему весу до беременности.

— Я никогда и не сомневалась, что ты вернёшься к своему старому размеру, — перебила Донна.

— Я заметил. Эта задница выглядит просто фантастически, — с важным видом на кухню зашел Ригли.

— Аккуратнее, — предупредил его Доджер.

Я засмеялась.

— О Господи, вы, парни, всегда ругаете друг друга