Эстер зажмурила глаза и постаралась принудить себя уловить верное направление. Звезды. Созвездия. Орион – Охотник – символичен сам по себе: преступник, вымышленный персонаж, воспринимающий себя как охотника. Орион! Что-то начало проступать из тумана. Она попыталась расслабиться, как посоветовал следователь, отвлечься от стремления поймать верный смысл. Нужно просто сидеть и смотреть в окно, обретая спокойствие духа.

Внезапно сработал некий контакт, она представила себе Юлию, несколько дней назад та сидела на кухонном столе и демонстрировала звезды на своем запястье. Две маленькие звездочки на еще красной и припухшей от иглы татуировщика коже, а под ними два слова. Два имени, которые она узнала, но не соотнесла с контекстом. Что это были за имена? Она набрала «Орион» в Гугле и сразу нашла их. Ригель и Бетельгейзе, две самые яркие звезды в созвездии Ориона. Почему Юлия решила сделать татуировку с ними? Он заставил ее? Это был знак или демонстрация его власти над девушкой. Эстер сделала пометку на бумаге и положила ручку.

Йеппе Кернер запросил отчет о темах, затрагиваемых в разговоре за ужином, который она устроила в марте. Высморкавшись, Эстер принесла хлебец с маслом, положила его прямо на стол и попыталась вспомнить. Стояла приятная погода, по-весеннему тепло и светло. Они с Кристофером готовили еду под звуки голоса Ингвара Викселя и крики, летевшие с улицы сквозь открытые окна. Мысль о тонких пальцах Кристофера, выкладывающих на противень тюиль, была невыносима. К приходу гостей Эстер успела принять ванну и переодеться в белый костюм от Оле Иде. Кава и соленый испанский миндаль, поцелуи в щеку и «кладите куртки на кровать». Первыми пришли старый добрый Франк с супругой, они принесли букет хризантем, завернутых в целлофан – так непрактично, – затем Эрик Кинго в своей глупой шляпе. Он вел себя так, словно с гораздо большей охотой очутился бы в каком-нибудь другом месте. Дорте и Герда из издательства – и почему столько красивых женщин облачаются в какие-то балахоны, делающие их совершенно бесформенными, вместо того чтобы продемонстрировать всем свои прекрасные тела? – и Бертиль в распахнутой рубахе, словно для фламенко, со своим молодым любовником. Они, кажется, уже были выпивши, а может, находились под воздействием другого вещества. Джон и Анна Харлов припозднились, зато преподнесли в подарок литографию Дэвида Шригли, щедрая пара.

За едой они обсудили скандальную выставку Нольде в Луизиане, нового министра культуры и последнее творение Зэди Смит. Гениально! Бомба! После этого собеседники разделились на небольшие группы за столом и у окна, в которое юный возлюбленный Бертиля, Анна Харлов и Кристофер каждые полчаса высовывались с сигаретой. А дальше? Конечно, они были пьяны. Бертиль скинул рубаху, Эрик Кинго сделал то же самое в знак протеста против монопольного права геев на обнажение, как он выразился. После десерта Эстер с Кристофером спели для собравшихся, Юлия наблюдала за ними, стоя у раковины, затем Анна и Джон ушли, первыми из гостей. Дальнейшее было туманно, Эстер вспоминала лишь фрагменты разговоров и событий. Вот она справляет малую нужду, распахнув дверь в туалет, вот Кристофер смешивает напитки с ангостурой и кубиками сахара, Эрик Кинго склонился над Юлией у кухонной мойки, старый хрен, а Бертиль высунулся из окна и поет.

Внезапное воспоминание, неприятное, как воспоминание о том, что тебя ограбили или ты забыл поздравить лучшего друга с днем рождения. Они говорили об отъеме детей. О молодых матерях и приемных детях. Эстер уже не помнила, почему они затронули эту тему, но помнила, что Юлия неожиданно спросила, можно ли ей уйти. Эстер заплатила ей, неуклюже погладила по щеке и вернулась к беседе. В тот вечер собравшиеся пришли к единогласному выводу о том, что в Дании слишком мало детей отбирают у родителей, слишком много малышей подвергается жестокому обращению со стороны родителей. Кинго высказался за принудительную кастрацию, идиот. Как всегда, самозваный провокатор. Эстер со стыдом вспомнила, как почти заорала в пьяном угаре, чтобы они замолчали. Эстер ощущала этот вытесненный стыд. Она поделилась сокровенной тайной с кучкой случайных гостей только потому, что напилась, потому что они не имели права рассуждать об этом. А ей не хватило силы воли. Зато она заткнула им рты.

*

– Писатель, художник, участвует в создании электронной музыки, в разного рода дебатах и так далее – занятой господин этот наш Эрик Кинго.

Дожевав кусок грубого хлеба, следователь Сайдани аккуратно вытерла рот кончиками пальцев. В животе у Йеппе урчало, к своему удивлению, он обнаружил, что испытывает голод. Нет, он голоден, прямо-таки как волк.

– У тебя не найдется еще одного кусочка хлеба, или что ты там жуешь?

Сайдани с изумлением посмотрела на него, но отломила ломтик хлеба и протянула ему без комментариев. Йеппе откусил кусок и, не переставая жевать, указал на экран.

– Еще что?

– Он инвестировал во всевозможные ценные бумаги и фонды прямых инвестиций, и его можно назвать довольно богатым человеком. В галерее он продает работы на шестизначные суммы, плюс немалый доход от правовой и писательской деятельности, так что он не бедствует. Владеет большой квартирой в городе, коттеджем в Сан-Себастьяне, домом в садовом товариществе и долей в ресторане «Портулак». Дважды в неделю принимает участие в заплывах копенгагенской гильдии владельцев каяков, член правления фонда «Вольный город Христиания», водит дружбу с такими людьми, как дизайнер Мэдс Нёргорд и Стин Йоргенсен из «Черного Солнца».

– Женат?

– Был, на Хелен Бэй Кинго, помнишь, из танцевальной школы, в крупных солнечных очках. Но у них не сложилось. У них есть ребенок: сын, сейчас уже взрослый.

– Какая-нибудь судимость? – Йеппе все еще жевал.

– Непонятно. Однако я откопала кое-что стоящее, как мне кажется.

Сайдани вытащила файлик с копиями газетных страниц и каких-то бумаг и расправила обложку «Экстра Бледет» за 2004 год. «Ассистент Кинго отрицает причастность к изнасилованию!»

– На протяжении многих лет у Кинго работают платные помощники или протеже, если угодно. Молодые парни, которых он берет под свое крылышко в той или иной форме взаимовыгодных отношений. Они помогают ему во всяких делах, он обучает их кое-чему из сферы искусства, водит их во всякие интересные места, так я понимаю.

– Секс?

– Возможно, но все-таки не поймешь наверняка. Тот ассистент, Джейк Шами, помогал Кинго почти два года, когда всплыло это дело, и это было очень странно. Джейка Шами обвинили во вторжении в жилище женщины… э-э, Карен Йенсен, он проник к ней под предлогом сбора вещей для Красного Креста и попытался изнасиловать. Это произошло на пустом месте, если так можно выразиться. Джейк Шами сам был художником и, между прочим, той весной выставлялся в Шарлоттенборге. Говорили, что он небесталанный. Однако после этого эпизода и последующего тюремного заключения он полностью исчез из сферы искусства. Эрик Кинго отказался его поддерживать, как только дело начало набирать обороты. Давая свидетельские показания, он полностью сдал своего бывшего ассистента, сказал, что всегда подозревал в Джейке извращенца и психически неуравновешенную личность.