– Это так необходимо? – спрашивает она.

Ему нужно, необходимо уйти сейчас, и на вещи, документы и кошелек – с высокой колокольни. Он даже не задумывается о том, что, возможно, Мурат его не ждет, что не будет рад его визиту. Потому что знает – все с точностью наоборот. Они читают друг друга между строк.

– Давай только по-человечески. – Катя отходит, освобождая дверной проем. – Не порти подоконник. И на цыпочках, чтоб бабушка не услышала.

* * *

Ветер шелестит среди деревьев. Дельфиниум качает верхушками, словно молчаливый страж позволяет пройти через калитку. Денис входит в дом без стука.

Мурат стоит у скворчащей сковороды: босиком, в широких шортах и в великоватой для него красной футболке. Волосы у него распушились как одуванчик. Они не здороваются друг с другом – сегодня уже виделись. Мурат только кивает в угол прихожей, где стоит пакет с вещами:

– Все твое там. Рюкзак, правда, до конца не высох.

Чайник со свистом заканчивает кипеть. В полной тишине они лепят бутерброды с колбасой и яичницу. Мурат накладывает начинку, Денис режет хлеб наискось. Никто без необходимости рта не открывает, просьба Мурата достать из холодильника кетчуп звучит как из-под палки. Поздний перекус максимально неловкий и нервный.

Они ведь спали в одной кровати, обнимались все утро. Мурат прижимал к себе, а Денис гладил его по волосам. Они тихонько смеялись над всякой ерундой, а потом вновь засыпали усталые. Даже суток не прошло – все свежо и надолго запомнится. Так почему?..

– Нормально себя чувствуешь? – Мурат воровато пьет чай.

Денис недовольно угукает в ответ. Ужасное начало разговора. Ни к чему беспокоиться об этом. Лучше бы вычистить вчерашние события из памяти у обоих. Еще не хватало, чтобы Мурат говорил с ним из чувства вины.

Они наедине, но не беспокоиться ни о чем – почти невозможно. Мурат глубоко в своих мыслях: брови сведены к переносице, губы – в нитку, колено быстро скачет. Он прекращает им дергать, когда Денис накрывает его ладонь своей.

– Что будем делать? – Мурат заключает их руки в замок. – С этим.

– Ты сам вчера сказал. – Денис смотрит ему прямо в глаза. – Забей. Какая теперь разница?

– Будешь каждое мое слово против меня использовать? – Затем его голос падает до шепота: – Вообще, да. Уже плевать.

– Не сказал бы, что мне плевать на все, – Денис не сдерживает улыбки, – но на многое точно.

Некоторое время они просто смотрят друг на друга. На этот раз безмолвие к месту, и в голове больше нет мыслей по типу «Как мы докатились до такого?», вместо них зреет прежняя смелость. Денис точно бы решился на что-то привычно наглое, но Мурат задает вопрос и этим портит всю атмосферу:

– Не болит? – Имеет в виду или разбитую губу, или кучу синяков под одеждой.

– А-а-а! – Денис аж вскакивает с места. – Удары Лапыгина ничто по сравнению с тем, как болит мое сердце из-за тебя.

Мурат звонко хохочет и встает из-за стола.

* * *

На чердаке с утра ничего не изменилось. Котов недавно вытирал пыль: у стеллажа на полу стоит тазик с тряпочкой, и некоторые книги стопкой громоздятся рядом. Старые часы отмеряют начало ночи механическим «тонк-тунк-тонк-тунк».

Шелестит бумага, раздается тихий вздох удивления. Денис, подогнув одну ногу, сидит на кровати и листает пухлый скетчбук. Мурат разрешил посмотреть, когда встал вопрос, чем они будут заниматься. Котов возвышается над ним, опираясь бедром о рабочий стол.

– И это ты тоже сам? Прямо сам-сам? Или где-то срисовывал? – Мурат отвечает «сам», и Денис немедленно присвистывает.

Судя по дате на титульнике, рисунки копятся на протяжении трех лет. За это время у Мурата прослеживаются заметные изменения, но Денис не может сказать, что старые работы хуже новых, а новые – лучше старых, потому что в рисовании он ничего не понимает. Весь этот скетчбук нравится ему от корки до корки, как и сам Мурат – от макушки до пят.

Однажды кто-то сказал Денису, что художники терпеть не могут показывать свои скетчи. Для них это что-то такое же личное, как собственные мысли. Сейчас сомневаться в этом не приходится: Мурат позволяет смотреть не все. Когда Денис задерживается на одном развороте, Мурат предупреждает, что следующий придется пропустить, и Денис слушается, потому что ценит это.

– Потрясно. – И снова удивленный вздох. Мурат на каждый его восхищенный комментарий только поджимает губы, будто считает, что все это необязательно озвучивать. – Ух ты, а это ты решил попробовать стиль «палка-палка-огуречик»?

– Это Милана тебя нарисовала. После вашей первой встречи.

Денис краснеет.

– Меня?

Кивок.

Чертовски неловко быть частью интересов маленькой девочки, что всегда робела и отводила глаза, но в целом относилась тепло и всегда к нему льнула. Мурат сохранил рисунок сестры среди своих – это что-то да значит. Может, и не то, на что Денис надеется, но точно не что-то плохое.

– С ней все хорошо?

Мурат утвердительно угукает. Остается только гадать, все ли хорошо на самом деле, но занятие это сомнительное: семья Мурата касается только его самого.

Денис переходит к следующей странице. Котов вдруг нервничает.

– Перелистни это.

Денис перелистывает, но краем глаза видит карандашные наброски людей с мячом. Футболистов среди ограждений стадиона.

На следующем развороте тоже они. Фигур в полный рост немного, зато много либо сидящих на скамейке запасных, либо бегущих по полю. Тут же лица в анфас, в профиль, в три четверти. Улыбающиеся, хмурые, задумчивые. У кого-то волосы стоят торчком, у кого-то зачесаны назад, у кого-то куча кудрей поверх широкой банданы. Мурат недовольно цыкает и выхватывает скетчбук прежде, чем Денис хоть о чем-нибудь подумал.

– Думаю, хватит. Прости, на некоторое тебе нельзя смотреть.

– Да, я понял. Все в порядке.

Мурат молча убирает все в выдвижной ящик. Там на свету лампы блестит глянцем та самая полароидная карточка с выпускного. Он не выкинул ее! Сердце бросается наутек.

– Сядь ко мне. – Денис хватает за его запястье. Мурат без ропота опускается на кровать. – Расскажи мне, что Лапыгин имел в виду, когда упомянул договор?

На самом деле, это последнее, о чем хочется говорить, но то, что произошло вчера, требует объяснений, и сейчас самое время их получить.

– Ты уверен, что тебе это нужно? – Мурат спрашивает спокойно, без яда, с которым Денис обычно сталкивался, когда разговор уходил не в то русло.

– Кир сказал тогда, что я в курсе всего. Это ведь про то, что я видел их вдвоем? Ты тоже видел? Поэтому они предложили тебе договориться?

– Не совсем. Первый,