я ничего не знала о наследстве? Почему никто меня не оповестил? — спросила мужа.

— Потому что этот мерзавец купил нотариуса, Элизабет. Он пообещал ему солидную долю наследства, если тот умолчит о завещании, — процедил супруг жёстко и сжал руки в кулаки.

— Я просто в шоке, — выдохнула поражённо. У меня действительно не было слов. — Меня даже новость о наследстве не радует. Даже наоборот, как-то... горько... грустно и... неправильно...

Джон привлёк меня к себе, крепко обнял и прошептал:

— Потому что ты порядочная девушка, Элизабет. Потому что твоя душа невинна и чиста.

Крепче прижалась к любимому и ответила:

— Знаешь, если бы мне сообщили новость о наследстве до того дня, когда я встретила тебя, Джон, то обрадовалась бы. Я сейчас оглядываюсь и понимаю, что у меня меняются приоритеты и ценности.

— Это называется взросление, любовь моя, — улыбнулся Джон и заглянул мне в глаза, а я утонула в зелени его прекрасных глаз. — Если наследство Вельс тебя будет тяготить, то ты можешь отказаться от него в пользу той, кто его заслуживает.

Задумчиво покусала губу и, взвесив все «за» и «против», пришла к выводу, что таки да, это наследство мне не принадлежит. Не моё это. А чужого мне не нужно.

— И кто же его заслуживает?

— У графа Вельс есть сестра, с которой он сильно поссорился. Она живёт в сильной нужде и...

— Ну конечно я согласна отказаться и отдать всё ей! — согласилась я и ощутила, как интуиция «говорит», что это правильный поступок.

— Тогда нам нужно ехать в контору к нотариусу... Не волнуйся, к другому. Эта продажная шкура уже лишена своего статуса и понесёт наказание...

— А племянник графа Вельс?

— Хью сказал, что его ждёт каторга, — прошептал Джон.

Я нахмурилась.

— Не думай о них, родная. Эти люди сами выбрали свою судьбу. Тяжесть своих поступков лежит лишь на их плечах. Не на твоих хрупких плечиках, только не на твоих, любовь моя. И не грусти, хорошо?

— Думаю, Эми и Джайсу не стоит знать об этом деле. И... сестре графа тоже не стоит говорить. Пусть всё останется в тайне, — озвучила свои мысли.

Мой отец Адам Ловли и моя мать — Августина Вельс хранили свою любовь как величайшую тайну и не желали раскрывать её миру. Даже супруг Августины молчал и унёс секрет своей жены с собой в могилу. И я не стану обличать их прекрасные чувства, которым, увы, не суждено было гореть пламенем любви, открыто и честно. Верю, что в другом мире они теперь вместе.

 

— Леди Элизабет Морган —

Ранним утром, когда мрак за окном сменился предрассветной мглой, мы сидели с Джоном в кровати, закутавшись в одеяло, и объятия друг друга, и потягивали горячее какао.

— Ты понимаешь, что у нас начинается новая жизнь? — лениво спросила супруга.

Любимый мужчина поцеловал меня в висок и весело произнёс:

— А понимаете ли вы, герцогиня, что новой жизнью я, герцог Картиаравийский, обязан лично вам?

— Ну-у-у... я думаю, у вас получится рассчитаться со мной за оказанную услугу, — протянула наигранно капризным тоном, включаясь в эту игру.

— Как насчёт моей жизни? Вас устроит столь ничтожная плата? — поинтересовался он великосветским тоном.

Стараясь не рассмеяться, всё также капризно произнесла:

— Мне следует хорошенько обдумать ваше предложение, герцог Картиаравийский...

— Обдумать? — грозным тоном протянул Джон, забрал у меня чашку и поставил какао на стол. Потом спеленал меня в одеяле и навис горой, сверкая зелёными глазами. — Значит, обдумать нужно, верно? — прошептал он мне в губы.

— Угу, — мои губы растянулись в хитрой улыбке. — Мне одной вашей жизни мало, милорд. Я хочу ещё вашу душу...

Джон ласково коснулся поцелуем моих губ и выдохнул:

— Моя душа давно принадлежит тебе, родная.

— Ещё... хочу твоё сердце... — прошептала я и получила новый поцелуй, лёгкий и невесомый как крылья бабочки.

— Моё сердце в твоих руках, любимая жена.

— Хочу, чтобы мы всегда-всегда были вместе. До самой смерти. И умерли в один день, — сказала уже серьёзно.

Джон гладил мои непослушные волосы, любовался лицом, а потом сказал:

— Я могу обещать, Элизабет, что жить мы будем долго. И очень счастливо.

— А как же умереть в один день?..

— Шшш... — он приложил палец к моим губам. — Не думай о смерти. Отныне имеет значение только наше будущее счастье. И первое, что мы предпримем, это поженимся.

Я рассмеялась, удивлённая его заявлением и сказала:

— Любимый, мы уже женаты.

— Женаты, но не до конца, — усмехнулся Джон и выпустил меня из постельного плена.

Выпуталась из одеяла и озадаченная поинтересовалась:

— Это как же?

— Мы женаты наполовину. Можно сказать, что ты мне принадлежишь, а я тебе нет, — сказал он с улыбкой и рассмеялся, когда мои глаза стали походить на плошки.

— В смысле?! — взвилась я. — Ну-ка объясни!

— Не злись. На мне был хомут, блокирующий магию, и я не смог дать истинную клятву, какую всегда дают маги своим избранницам. По канонам наш брак заключён лишь наполовину.

— Но документ и кольца, — взяла наши руки. — От них магия исходит, Джон! Всё по-настоящему, да и не снять их...

И тут Джон спокойно стянул с себя обручальное кольцо. Я раскрыла рот от удивления, бессильно уронила руки и воззрилась на супруга... на супруга ли? в немом ошеломлении.

— Видишь ли, тот невежа, что нас обручал, не наделён соответствующей духовной и магической властью, заключать брак сильного мага, хоть и с хомутом на шее, и юной девушки с каплей магии. Конечно, я не стал об этом рассказывать, иначе... сама понимаешь. — Джон стал серьёзным. — Я держал эту информацию в тайне, на случай, если бы я стал для тебя угрозой и обузой, то освободил бы от этого союза. Всё же...

Схватила подушку и от души зарядила ею в супруга. Точнёхонько по морде! Он, кстати, не ожидал. А подушка оказалась непрочной, или это я силу не рассчитала, и она лопнула. Перья пушистым облаком высыпались на мужчину, отчего он стал похож... В общем, это было бы смешно, будь сейчас другая ситуация. Следом я накинулась на Джона и, вцепившись ему в волосы, зарычала:

— И ты только сейчас об этом