Теонард с сомнением посмотрел на серую. Но у той лицо честное и говорит в привычной язвительной манере. Он сунул левую руку с потрепанным бутоном за пазуху. Спохватившись, тут же выбросил в траву фиолетовый цветок маргаритки.

Каонэль проследила за полетом растения и, приподняв бровь, глянула на человека.

– Чем ты занимался, позволь спросить? – поинтересовалась эльфийка, сложив руки под грудью.

Взгляд человека скользнул по точеной фигуре и обратился к голубям. Он вынул из-за пазухи небольшой мешочек. Затем осторожно развязал, набрал полную горсть зерна и открыл дверцу клетки.

Когда сунул руку и раскрыл ладонь, птицы с воркованием набросились на пищу, отталкивая друг друга. Полетели перья, едва не завязалась драка, но человек осторожно подвинул зачинщика в сторону и насыпал ему отдельную горку в дырки между решетками. Остальные сбились в кучу и продолжили голодно клевать.

– Чем я только не занимался, – проговорил Теонард, наблюдая, как быстро исчезает корм из ладони. – Везде побывал, все успел. Что бы вы без меня делали? Пока народ прохлаждается, палец о палец не ударит – я работаю в поте лица. Не покладая рук. Не разгибая, можно сказать, спины.

Эльфийка поморщилась и буркнула:

– Ну конечно. Пока ты бродил неизвестно где, меня в море смыло. Шторм, между прочим, был.

Теонард не обернулся, но покачал головой, досыпая буйному голубю еще немного зерна.

– Да уж, – протянул он, – был шторм. Даже в лесу было заметно. Но шторм – это что. Вот у меня настоящие приключения.

– Я чуть не утонула! – выпалила Каонэль в изумлении. – И ворг тоже! И рыба огромная, и дерево-живоглот!

Эльфийка задохнулась от возмущения, глаза вытаращились и горели желтыми фонарями. Уши торчком, еще чуть-чуть – и начнет швырять в человека всем, что попадется под руку. Но Теонард снова не обратил внимания и продолжил:

– Смыло – это бывает. В бурю и не такое случается. Главное, по берегу не шататься. Но у меня хорошие новости. Народ на плато? Хочу рассказать всем сразу, чтоб по сто раз не повторяться.

Стараясь держаться друг от друга на почтительном расстоянии, Теонард и Каонэль двинулись обратно к плато.

Эльфийка с опаской поглядывала на человека. Она уже выяснила, как опасно оставаться один на один с другим хранителем, когда никого рядом нет. Но взгляд твердый, идет с гордо выпрямленной спиной. Прежде плащ прикрывал откровенный корсет. Но он безвозвратно потерян, и теперь не остается ничего, кроме как с достоинством нести глубокое декольте.

Теонард в этот раз не захотел бросать птиц. Он подсунул пальцы под кожаные наплечные ремни и тащил клетку на спине. Арбалет пришлось сдвинуть набок, что, видимо, для человека даже удобней. Голуби с тоской смотрели сквозь деревянные решетки. Наверное, завидовали вольным собратьям – те порхают с ветки на ветку и заливают вечерний воздух радостными трелями.

Эльфийка взяла на себя роль вестника. Ей понравилось в ироничной манере говорить хранителям про Теонарда. Пока шли, она умудрилась каждому, кто встретился или не встретился, но ощущался поблизости, сообщить:

– Не хотите ли узнать, что собирается сказать наш премудрый Теонард? У него какая-то страшная тайна. Посмотрите, как нос задирает. Наверное, постиг истину мироздания.

Теонард делал вид, что не замечает издевок, и уверенно шагал мимо толстых стволов сосен и дубов. В итоге удалось поднять с насиженных мест всех, кто попался по дороге. А те, кто не попался, сами услышали и присоединились.

Помня слова ворга о свойствах Талисмана, народ старался держаться поодаль друг от друга.

Когда эльфийка и человек вышли на каменистую поверхность плато, там уже собралась куча народа. Толпа растянулась на несколько перелетов стрелы в разные стороны. Все для того, чтобы снизить эффект магического магнита для нечисти.

На краю поломанной рощи все так же сидели гном, мелкинд и тролль. Они тихо о чем-то говорили и бросали недовольные взгляды в сторону эльфийки и человека.

Рядом в рукотворном бассейне с закрытыми глазами лежала ихтионка. Из воды торчала только голова, остальное благоразумно спрятано от вечерних лучей. На белоснежной коже блестели прозрачные капельки, мокрые волосы облепили макушку, и издалека Селина казалась лысой.

Эльфийка повертела головой и удивленно проговорила:

– Прям не верится. Смотри, тебя все собрались послушать.

Теонард снял с плеч кожаные лямки и поставил клетку рядом с большим обкатанным валуном.

– Это еще что, – проговорил он. – Сейчас как возвещу, у всех рты пооткрываются.

– Уже страшно, – бросила серая, косясь на остальных.

– Правильно, – согласился человек и критически посмотрел на клетку. Та стала неровно. – Бойся. Бояться полезно. Страх думать заставляет, а думанье надо тренировать. Так. Что-то ворга твоего не видно.

Каонэль дернула ушами и скривилась. Ветерок ударил ей в спину, волосы приподнялись. От этого она стала похожа на каргу, какими пугают малышей.

– Он не мой, – сказала эльфийка и наградила Теонарда фальшивой улыбкой.

Человек, все еще недовольный положением клетки, подсунул под нее камешек, чтобы не шаталась, и проговорил, отворачиваясь:

– А, ну да. У тебя ж там рыжий эльф с бревном в ноге. Забрал его чародей. Наверное, для своих чародейских опытов. Будет в жабу превращать или в слизняка. Ты как к слизнякам относишься? Слизняки вообще полезные звери. Они гадость подчищают за всеми.

– Как остроумно, – сказала серая и уселась на валун, поджав колени. – Давай, выходи к публике, потешь самолюбие. Они уже заждались.

Теонард кивнул. На лице самодовольное выражение, за которое эльфийка с удовольствием бы отрезала ему уши, хоть у людей они и похожи на нелепые культи.

Он поправил плащ и подошел к камню, с которого прежде вещал Лотер. Затем быстро поднялся и окинул взглядом плато.

Народ растянулся беспорядочным строем в разные стороны, но не слишком далеко. Солнце опустилось ближе к морскому горизонту и заливало золотом каменную пустошь. Где-то за обрывом шелестела вода, непривычно спокойная после жестокой бури. Наглые чайки с криками кружили над берегом и пикировали вниз, а в воздухе появлялись уже с рыбой в клювах.

Когда одна из них пронеслась прямо над головой Теонарда, тот чуть пригнулся, но тут же выпрямился: негоже герою от птиц хорониться.

Он на всякий случай провел ладонью по голове и, убедившись, что она чистая, обратился к собравшимся.

– В общем, что я хотел сказать, – начал он. – Цитадель мы построим. И построим очень скоро. Я позаботился.

Мелкинд развернулся спиной к костру и внимательно наблюдал за человеком. Огонь весело потрескивал позади и создавал ощущение домашнего очага даже на продуваемом всеми ветрами плато.